Спустя всего пятнадцать минут, мы с дочкой уже входили в довольно богатый, хотя по виду и напоминавший комиссионный, магазинчик. Традиционный колокольчик, задеваемый дверью тут же оповестил хозяина о нашем приходе. Но до его появления я всё же успела немного осмотреться.

Первое, что бросилось в глаза – очень маленькое окно и практически полное отсутствие света, что фактически лишало возможности как следует рассмотреть товар. Для этого пришлось сильно сощуриться.

Большая часть витринных полок была завалена обычными тонкими свечками, качество которых почти наверняка не дотягивало до тех, которые я нашла в своём доме. По крайней мере они были на много корявее, словно их делал ребёнок и темнее, что говорило о низком качестве используемого им воска. Несколько свечей, стоящих тут же, были чуть толще, но это было их единственным преимуществом. Тонкий, мягкий фитиль, торчащий из них, вряд ли сможет гореть долго.

– Добрый день. Чем обязан? – сухо выпалил тощий, как трость, уже не молодой мужчина в грязном переднике и чёрных нарукавниках.

– Добрый день. Мы хотели бы прикупить несколько свечей, трут и немного воска.

– Отлично, – просиял хозяин, предчувствуя звонкую монету. – Мик, поганец такой, тащи лучший слиток воска с дальних полей, да дюжину свечей!

Через несколько секунд между стеллажами показался круглолицый парнишка лет десяти с нещадно разодранной кошачьими когтями физиономией. Глаза его были опухшими от слёз, а одежда так стара, что едва прикрывала его тщедушное тельце.

– Вот, господин Бартонс, – мальчонка положил на прилавок всё, что просил хозяин, и хотел было уйти, но я остановила его, узнав в нём неудачника поджигателя.

Глава 23

Смотреть на парнишку без слёз было очень не просто. Босые, в не по размеру маленьких, перепачканных штанишках ноги, мозолистые руки и потухший, голодный взгляд. По всему видно, что детства он лишился уже достаточно давно, попав в батрачество к Полу Бартонсу.

Интересно, за какие грехи ребёнку приходится так страдать?

– Простите, мистер Бартонс, не мог бы ваш служка помочь мне донести товары до дома? Моя дочка ещё слишком мала и приходится частенько носить её на руках, – без зазрения совести солгала я, решив во что бы то ни стало поговорить с Миком без этого противного свечника.

Получив от меня серебреный, хозяин лавки расплылся в улыбке, вмиг развеселев, как после кубка забористого эля.

– Конечно, леди...

– Лия, – представилась я.

– Леди Лия, за медяк он отнесёт ваши покупки хоть к чёрту на кулички, – протягивая руку для монеты, протараторил он, сверкая жадными глазёнками.

Я достала маленький кругляш красно-коричневого цвета и с улыбкой вложила его в руку алчного свечника, отметив про себя, что этот, мягко скажем, паразит, за деньги перегрызёт глотку кому угодно. – Отлично, жду его снаружи!

Мы с Юми вышли и наконец-то вздохнули полной грудью. В помещении был такой спёртый воздух, словно и он пытался всеми способами вытянуть из покупателя как можно больше монет.

Мальчишка появился не сразу, видимо, сначала получив от хозяина какие-то определённые инструкции.

– Идёмте, – бросил он, ожидая, что я сразу же назову адрес.

Но я решила немного с этим повременить и просто пошла впереди него.

– Почему ты батрачишь? – отойдя на довольно почтительное расстояние от жилища Бартонса, спросила я, пытаясь разговорить парнишку. – Где твои родители?

– Мать давно померла, оставив меня на попечение отца алкоголика, – словно ставя ей это в вину, пробормотал Мик, тоном совсем уже взрослого мужчины. В его устах эти слова звучали, как-то по особенному обидно, будто все женщины мира только и делают, что жаждут смерти, лишь бы обречь своё дитё на не детские страдания.

– И где же он, почему ты вынужден терпеть издевательства от этого мерзкого человека?

– В местной тюрьме... – упавшим голосом проговорил он. – Спёр что-то из лавки мистера Бартонса, а я отдуваюсь, вот. Долги его отрабатываю.

– И много ещё осталось?

– Золотой. Мне почитай ещё лет пять на него горбатиться, чтобы хоть как-то загладить его вину.

В прорехе драной рубашонки были отчётливо видны следы розг, от чего все движения ребёнка были немного скованными. По всему видно, пороли его не так давно, ещё не успело как следует зажить.

– А за что тебя били? – не удержалась я от вопроса, подозревая, что за неудавшийся поджог.

– Ерунда, – попытался отмахнуться он, поправив одежонку на плече.

– За обычную ерунду так не бьют, – не унималась я. – За то же, за что и кот разодрал твоё лицо?

Мальчишка инстинктивно дотронулся до щеки, где кошачьи когти поработали особенно усердно.

– Откуда знаете? – насупился он, затаив дыхание.

– Это был наш кот, мамочка? – догадалась Юми и решила тоже принять участие в разговоре.

– Нет... – простонал горе поджигатель, догадавшись куда несёт воск и свечи, и немного сбавил шаг. – Тоже будете меня пороть?

– Нет, что ты?! – попыталась я успокоить его. – Просто хотела попросить немного помочь с уборкой, за пролитое масло.

– Только и всего? – оживился он, понимая, что фактически отделался лёгким испугом. – Это можно, только разрешит ли хозяин?

– А ему и не обязательно об этом знать. Когда будет свободное время, тогда и придёшь. Мы с малышкой всегда дома.

– Так вы и правда живёте в том проклятом доме? – округлил он и без того круглые глазёнки.

– Да. Теперь это наш особняк. Я племянница бывшего хозяина, и он перешёл к нам по наследству.

– Тогда я рад, что не сумел спалить его. А это, – он скосил голову и взгляд на своё плечо, – ерунда, заживёт.

Значит я была права в своих догадках. Пол Бартонс высек парня лишь за то, что он не стал преступником. Будь он чуточку проворнее, нас с Юми уже не было в живых. От осознания этого по моей спине пробежал холодок. Я взяла дочку на руки и крепко прижала её к груди.

– Но почему хозяин заставил тебя сделать это? – не понимала я логики бывшего конкурента Алекса Рейна.

– Не знаю. – протянул парнишка, смешно сморщив нос. – Я пару месяцев назад слыхал его разговор с мсье Ропеном...

– И? – нетерпеливо протянула я, надеясь услышать что-то интересное.

– Они два года что-то