один схимник, в мирской жизни — бывший лекарь. Место было удобным — и от деревни на расстоянии, и к церкви близко, и лес с рекой в зоне доступа. Деревенские быстро прознали, что он хорош во врачевании и повадились к нему ходить, а святой человек никому не отказывал.
Ходили сначала только из одной деревни, но слухи расползлись быстро, и начали подтягиваться страждущие со всего герцогства. Схимник понял, что без помощников ему с таким потоком не справиться. Тогда он набрал смышленых парней и стал обучать их травничеству, анатомии и алхимии — всему, что для врачевания требуется. И чтоб ребятам каждый день не мотаться туда-сюда, деревенские поставили схимнику и его ученикам избушку, почерневший остов которой Леам Марине даже показал.
Когда же к схимнику потянулись и прочие желающие изучать дело врачевания, тогдашний герцог понял, что из этого можно извлечь выгоду, и построил для отшельника этот вот корпус. Нанял ему в помощь простенький штат воспитателей, прачку, дворника, кухарку, купил нужные для обучения предметы и стал брать с желающих учиться плату. Большая часть шла на содержание самой школы — а иначе бы народ возмутился тем, что на святом человеке наживаются. Но и герцогу перепадало: немного, зато стабильно.
Когда схимника не стало, школа чуть было не закрылась. Но новый герцог — внук того, что построил этот корпус — решил, что это дело нельзя бросать на самотек. Он написал Императору жалобное письмо — мол, поддержите оплот образования в глубинке! — и тот дал добро на частичное государственное финансирование.
Здесь построили новое здание, переманили парочку профессоров, наняли еще несколько уважаемых людей, и обновленная школа — теперь уже Академия — заработала на государственном уровне.
Старый корпус сначала использовали как учебное крыло для алхимиков, но бегать до него было далеко, а зимой еще и холодно. Затем его оформили как склад, отчего помещение наполнилось разнообразным хламом. А в этом году решили списать за ветхостью и ненадобностью. И только открытие нового класса спасло здание от полного разрушения.
Леам по секрету рассказал, что Актелий Денеб — нынешний ректор Академии — оказался дружен с начальником герцогских тюрем. А у того одна из дочерей — полусирена. Девица в возрасте на выданье. Красива — слов нет. Но все же сирена. И когда герцогство наводнили беженцы, мужчина сполна хлебнул всяких пакостей, пытаясь пристроить дочь замуж.
Тогда-то он и проникся судьбой одной из исправительных колоний, которыми управлял. И тогда-то сговорился с ректором. Они что-то накопали в старых документах, написали пару писем знакомым уважаемым людям и открыли класс.
Впрочем, даже Ежу было понятно, что долго эта халява не продлится: стоило только деревенским, а следом за ними и горожанам прознать, что магики-уголовники будут учиться по государственному гранту, как сразу поднялась волна недовольства. И умные люди не прочили этому классу долгую жизнь. Скорее всего, нынешний набор был не только первым, но и последним.
…
Первой мыслью Марины, узнавшей эти подробности, было возмущение: как можно закрывать класс, даже не дав его ученикам показать себя? А потом она почувствовала невольное облегчение.
Раз классу не суждено просуществовать более пары лет (а именно два года здесь минимально требовалось для получения диплома), то и ее мучения в любом случае не продлятся долго. И даже нет особого смысла отказываться от этих ребят. Что она, пару лет не выдержит? Отпахала ведь уже семь в системе образования. А разницы между уголовниками и просто наглыми подростками нет никакой.
Да, класс сложный. И все же не такой запущенный, как ей показалось на первый взгляд. Не сразу, но ребята приняли ее как авторитетное лицо и даже выполняют просьбы (правда, приходится формулировать их как приказы). Большая часть неплохо вымуштрована, и нужно лишь не растерять эту дисциплину. Да, она понятия не имеет, кто из них «сидел» и за что, и не знакома с расовыми особенностями. Но у нее уже явно наметился костяк ребят, с которыми это можно обсуждать.
Крис — веселый раздолбай, сразу и безоговорочно вставший на ее сторону. Флокси — милая девочка, которая, похоже, увидела в ней маму. Леам — вежливый, дисциплинированный и много знающий парень. Поморник — еще более тихий и послушный великан. Дубок — вообще без каких-либо претензий: даже сам себя поливает и переставляет солнышком подышать. Ну и Ксавьер, конечно — хоть и слегка угрюмый, но зато взрослый и неконфликтный. Из этого уже можно строить коллектив. Не хватало только одного…
…
— Сейчас мы будем выбирать старосту, — громко сказала Марина, когда сытые и вполне довольные жизнью магики вальяжно развалились за партами, готовые внимать и лишний раз не ерничать.
— А че это такое — староста? — громко спросил Еж.
— Это главный в классе, — пояснила Марина, поняв, что термин не знаком не только орку, но и всем остальным.
— Типа как надсмотрщик? — уточнил Уильям, покачав перед ней грязным сапогом.
— Ноги с парты убрал, — холодно приказала ему Марина.
Уилл с неохотой подчинился, сопроводив действие цыканьем и закатыванием глаз.
— Нет, надсмотрщик — это человек, который охраняет заключенных и управляет их бытом, — пояснила Марина, когда он закончил гримасничать и принял человеческую позу. — А нам нужен староста: тот, чьи слова вы уважаете, к кому прислушиваетесь и кого готовы поставить над собой главным.
— Голубиного короля! Курлы-курлы-курлатор, — вдруг выдал Крис, весело осклабившись во все свои акульи зубы. Затем он нахохлился и потешно помахал «крыльями», изображая полет подыхающей птахи.
Класс пару секунд переваривал его слова, а потом все вдруг развернулись к Ксавьеру и заржали. А Марина сделала вывод, что этот мужчина все-таки неслучайно оказался в классе магиков и либо сам является представителем какой-то магической расы, либо тесно с ними связан. Недаром же всему классу магиков известна его история.
Которая, кстати, неизвестна Марине. А жаль. И жаль, что у проректора не нашлось личных дел ребят. То ли ректор забыл их оформить, то ли специально не стал посвящать Марину, чтобы она относилась ко всем одинаково хотя бы первое время.
— Нет, король мне не нужен, — спокойно отозвалась девушка, когда смех отзвучал, а Крис сел на место, слегка огретый указкой по голове.
Впрочем, мысль поставить Ксавьера старостой была заманчивой. Но ребята, скорее всего, не приняли бы его. Во-первых, он слишком сильно от них отличался — и возрастом, и обликом, и поведением. Примерно как невозмутимый дрессированный доберман от стаи разномастных бродячих шавок.
