Хотя, по-моему, даже в огородном пугале и то грации больше, чем в Фионе Дауно.

Именно Дауно была ее настоящая, плебейская фамилия, не Гастелло, и уж тем более не Сальваторе.

Фиона Дауно – доярка, которую Агнесс вытащила из захудалого, отсталого Паперрино. Но Паперрино из Фионы вытащить так и не сумела.

Даже у моей идеальной Агнесс это не получилось, как она ни старалась.

Однажды, когда мы были наедине, Агнесс сказала:

– А представь, Эдриан, если бы сила воды была у моей сестры, а не у меня?

Это была самая забавная шутка из всех, какие я слышал.

Фиона Дауно и сильнейший магический дар – даже думать о таком было смешно.

Какая в моей так называемой жене магия, тем более такого порядка, если она даже двух слов связать не может?

Такие, как Фиона, рождались и умирали, прозябая в безвестности. Ни ума, ни характера, ни красоты, ни силы.

Пустышка. Картонка. Чучело соломенное.

Низшее существо. Пыль под ногами.

В ее неприглядности даже было что-то завораживающее.

Вот она передо мной в безвкусном сатиновом платье, заляпанном навозом, со взглядом, полным щенячьей преданности и влюбленности в меня... А рядом Агнесс – точно светлый, воздушный, прекрасный ангел.

Пожалуй, в этом контрасте было что-то, заставляющее меня еще больше наслаждаться Агнесс в моменты нашей близости.

Возможно, я должен был бы испытывать к коровнице что-то вроде благодарности.

Ведь это она забирала на себя темное проклятие, которое когда-то наслала одна шлюха на мою будущую жену.

Я провел с той девушкой всего лишь ночь, но девка оказалась настолько скучной, что я даже не собирался оставаться до обеда.

Да, по правде говоря, и не шлюхой она была вовсе – она была девственницей.

Что-то болтала о любви о детях, ответом был только мой смех.

Кто бы мог подумать, что эта влюбленная идиотка пойдет в Башню Хаоса и решится на темный ритуал?

У нее был бзик на женитьбе, это факт, потому что придурошная наслала проклятье на мою будущую жену, буде когда такая у меня появится, что после года нашей семейной жизни ту одолеет мареновая чума и она умрет.

Разумеется, такое мощное колдовство не остается безнаказанным, и эта сучка сама сгинула в темных переходах Башни Хаоса.

Но проклятие осталось.

Я искал возможность избавиться от него, но как-то вяло. На тот момент я совсем не задумывался о женитьбе.

Не было достойной. Не было даже близко равной мне.

А потом встретил Агнесс, мою Избранную, и понял – вот она, настоящая жена для меня и мать моих будущих детей.

Не скрою, определяющей в моем выборе стала магия Агнесс. Красавиц много, но Избранная, наделенная таким даром – одна на миллион.

А я всегда получаю себе все самое лучшее.

Однако мое проклятие не оставило нам никакого шанса закрепить свои отношения, если бы Агнесс не пришло в голову подставить под него соломенное чучело.

Точнее, свою незаконнорожденную сестру, которую, как выяснилось, так неожиданно и удачно заделал когда-то ее недалёкий папаша – барон Клифф Гастелло.

Наверное, я действительно должен был испытывать благодарность или даже жалость к этой несчастной кадушке, которую и девушкой-то можно было назвать с большой натяжкой.

Не говоря уже о том, чтобы назвать моей женой.

Рябое плоское лицо, пустые отсутствующие глаза, воронье гнездо на голове, кошмарные красные ручищи, покрытые цыпками и запах пота, перебивающий ароматы дорогой парфюмерной воды, которую моя незадачливая женушка лила на себя литрами, думая, что так она выглядит аристократкой…

Бездарное, жалкое, ничтожное существо…

Фиона была настолько карикатурной деревенщиной, что нашу с ней «свадьбу» я так и воспринял – как карикатуру и что-то вроде развлечения.

Полезное развлечение – ведь она приняла на себя мое проклятие, насланное когда-то той психованной девкой.

Даже свадебный обряд между нами был проведен духом Родом не по всем правилам, лишь только для того, чтобы проклятие его восприняло и засчитало.

А имя-то какое – Фиона!

Фиона, темные духи подери…

Коровница сама с восторгом поведала мне, что мать назвала ее в честь принцессы Фионы Лианорской, гордилась этим «аристократическим» именем…

Вообще вся эта ее идиотская восторженность, когда она лезла ко мне с объятиями, или вдруг начинала вслух мечтать, как мы с ней поедем на ферму, чтобы провести там время, очень быстро стала вызывать раздражение.

И еще, пожалуй, даже что-то вроде праздного любопытства – как можно быть такой наивной и недалекой?

Как можно не видеть, что над тобой потешаются все, начиная с новоявленной «семьи» и заканчивая прислугой?

Как можно настолько не осознавать своего убожества и искренне поверить в то, что она может вызывать у меня какие-то чувства?

Желание?!

Эта безмозглая коровница, моя якобы «жена», была даже не пешкой – она была соринкой на шахматной доске…

Когда отбор подойдет к концу, несчастная деревенщина встретит свою судьбу и свое проклятье.

Мое проклятие.

По большому счету, это она должна быть благодарна мне – на своей ферме Фиона продолжала влачить жалкое существование.

Благодаря же этому фальшивому замужеству ее ждет яркая и насыщенная жизнь, о которой она даже мечтать в своем хлеву не могла.

Хоть и короткая – но такова судьба.

Есть два типа людей – те, которые играют и те, которыми играют.

Волки и овцы. Хищники и жертвы. Ведомые и те, кто ими управляет. Хозяева и слуги. Аристократы и простолюдины.

Фиона – глупая, бестолковая овца, вернее, коровница, которой на роду не было написано стать кем-то большим, чем пустое место, которым она является, и являлась все свое никчемное существование – от рождения в хлеву до момента, когда закончится отбор.

Ее высшее предназначение – стать ковриком на ступеньках к нашему с Агнесс брачному алтарю.

Пусть будет благодарна за ту милость, которую ей оказали.

В своей жалкой жизни о лучшем она бы и мечтать не смогла.

ГЛАВА 14

У Эдриана Сальваторе был свой роскошный личный особняк в Ветреной Долине – Барстон-холле.

По традиции Серинити муж и жена должны были жить отдельно от родителей и других родственников, что было весьма разумно и правильно.

После свадьбы Эдриану полагалось привезти Фиону в Ветреную Долину и назвать хозяйкой Барстон-холла.

Но он, разумеется, этого не сделал – поэтому молодожены приехали в родовое поместье Сальваторе – Руберно, и стали жить по соседству с дорогой свекровью Нериссой.

Мало того, вместе с Фионой в Руберно поселилась Агнесс, якобы, чтобы оберегать и направлять неопытную в светских делах сестрёнку, а так же помогать