— Что?

Гарри торопливо обошёл стол, сел рядом с ней, протянул руку и, похоже, собирался сжать её ладонь в своей, но передумал.

— Слушай, я понимаю, что формально прижать этого урода не выйдет, но я что-нибудь придумаю. Я же Гарри Поттер, в конце концов! — он хмыкнул. — Я вытащу его из-под земли и… — он оборвал сам себя и потребовал: — Скажи, кто это сделал.

Гарри кинется искать справедливости. Вернее, это сделал бы знакомый Гермионе старый добрый Гарри. Этот, нестабильный, поломанный, мог сделать что-то худшее, непоправимое.

— Я с ним разберусь, — произнесла она мягко. — Это… из-за моей новой работы, для давления на меня. Я сообщу своему боссу, и мы разберёмся с ним.

Она, конечно, никогда не говорила, что работает на Отдел тайн, но Гарри, как и многие другие, об этом знали.

Почти минуту ей казалось, что он согласился с этим вариантом, смирился с тем, что мстить обидчикам будет не он, и даже насладился фантазией о том, как ученые из Отдела тайн забирают злодея на опыты (нет, она не читала его мысли, только чувствовала отголоски), но потом он покачал головой и вдруг сказал:

— Я его всё равно достану. А если не я, то… — пожатие плеч, — твой Майкрофт Холмс.

Гермиона не поняла, что произошло, просто на этих словах внутри будто лопнула струна, и по её телу прошла волна стихийной магии. Запрыгали стулья, зазвенели какие-то статуэтки на полках, загудели напольные часы.

Пусть Майкрофт и знает что-то об инциденте, пусть он и отправил к ней Гарри, она не позволит ни ему, ни кому-то другому управлять своей жизнью. И она ни за что не позволит Гарри думать, будто имени Холмса достаточно, чтобы манипулировать ею.

Океан взметнулся и накрыл её с головой, магия вернулась под контроль, и только расшвырянные стулья и взъерошенный Гарри напоминали о недавнем всплеске. И ещё дрожащие руки, конечно.

— Что я сказал? — пожалуй, Гарри был напуган.

— Я не знаю, — проговорила она медленно, — что ты надумал об отношениях между мной и Майкрофтом, но тебе придётся услышать меня и понять: мы с ним деловые партнёры. И чем меньше он лезет в мою жизнь, чем меньше он знает обо мне…

Она не договорила, позволив Гарри додумать эту мысль. В сущности, это была гнусная ложь. Никакие деловые отношения уже не связывали её с Холмсом, более того, их общения, эпизодического и зачастую бесцельного, вообще могло бы не быть. Они уже не были партнёрами. Но, при этом, они никогда не были друзьями. Однако это его одеколоном пахла для неё теперь «Амортенция», и он был тем призраком из подсознания, который удержал её на грани падения прошлой ночью. Почему? Она не знала ответа и не была уверена, что хочет знать. Но не сомневалась в том, что не хочет вмешательства Гарри в эти странные отношения, а Майкрофта — в то, что едва не сломало её вчера.

— И ему лучше не знать, что у нас есть приворотные зелья, — произнесла она вслух.

Гарри отвёл глаза и ответил:

— Жаль. Я надеялся, если честно.

Пробило одиннадцать, Гермиона выпила ещё чаю, тепло, но формально поблагодарила Гарри за своевременную помощь, попросила не делать глупостей и ещё раз использовала трансфигурацию, обращая рубаху в рабочий костюм. Позднее, у себя в кабинете, она сможет переодеться.

Перед тем, как войти в камин, она подошла к Гарри и неловко обняла его за шею. Он стиснул её в ответ так крепко, что затрещали кости, и стал привычно-родным неуклюжим мальчишкой. Она потянулась встрепать ему волосы, но он уже ослабил хватку, извинился — объятия распались.

— Гермиона, — окликнул он её, когда она зачерпывала летучий порох, — мы ведь друзья. Если что-то случится, если тебе будет нужно…

— Конечно, — заверила она его и активировала заклятие скрытности. Зелёное пламя унесло её прочь, по адресу, который Гарри не услышал — в Отдел тайн.

Глава двадцатая

Кабинет встретил ее тишиной. Гермиона опустилась за рабочий стол, достала из стола свои записи и попыталась их прочесть, но не выходило. Голова казалась совершенно пустой, в ней что-то гулко постукивало, и ни одной внятной мысли нащупать не удавалось.

Работой это назвать было нельзя — пустое сидение за бумагами, — но Гермиона с упорством, достойным лучшего применения, сидела и смотрела в пустоту. Буквы расплывались перед глазами, чернила смазывались, а четкие линии таблиц переплетались клубком змей.

От стука в дверь Гермиона подскочила на месте, мгновенно выхватывая палочку — под ее прицелом оказался мистер Кто.

Не раз и не два за время работы в Отделе тайн Гермиона жалела о том, что сотрудники вынуждены скрывать свои лица и личности, но сейчас она впервые по-настоящему этому порадовалась. Что бы ни отражалось на ее лице, мистер Кто видел только дежурную улыбку белоснежными зубами и приветливый взгляд невыразительных глаз.

— Мисс Ата, — почти пропел он, закрывая за собой дверь и прислоняясь к ней спиной, — как отрадно вас видеть!

— Мистер Кто, — проговорила Гермиона, — вчера я…

— Тш-тш-тш! — мистер Кто вскинул руку и поднял палец. — Ни слова, дорогая мисс Ата. Ни слова. Вы отличная сотрудница, и ни за что не подвели бы свой Отдел без причины. Вот и не о чем говорить. Тем более, что ничего страшного не произошло, а теперь вы снова с нами.

— Спасибо, мистер Кто.

Он пожал плечами, хлопнул в ладоши и, сложив ноги на индийский манер, завис в воздухе.

— Ну-с, теперь о деле. Что вы обнаружили?

«Я обнаружила, что Гермиона Грейнджер — полная идиотка», — подумала Гермиона, но ответила, конечно, совсем другое.

— Ничего, что могло бы пролить свет на… сущность проблемы. Я опросила родителей, четыре из шести семей, изучила их воспоминания, укрепила им блоки. Только у одной женщины — миссис Адамс — не была стерта память. Ее история… несколько отличалась, — Гермиона говорила монотонно, даже не пытаясь добавить в слова немного живости — все равно мистер Кто слышал механический голос ее личины. А ей так было проще — сообщать информацию, как какой-нибудь маггловский механизм, как Патронус, которому надиктовали сообщение, и не чувствовать при этом ничего.

— Единственное, — продолжила она, — что меня удивило, так это количество. Только за период в пятнадцать лет у нас в стране — минимум шесть обскуров. Семь, считая Джейн Райт.

— Много, да? — даже как будто невпопад уточнил мистер Кто. Вернее, его вопрос был по делу, но