— Подожди, сетри спариваются только раз в месяц? — Если подумать, я никогда раньше не видела, чтобы охранник сетри исчезал с женщиной.

— Они хладнокровны. Поскольку температура здесь, в тюрьме, контролируется, их потребность в спаривании время от времени возникает случайным образом. Как я уже сказала, просто избегай их, если это вообще возможно, и надейся, что Ноку обратит внимание на кого-нибудь другого.

У меня пересыхает во рту, и я молча киваю. Это объясняет, почему Ноку не прикоснулся ко мне, несмотря на регулярные угрозы. Конечно, это также может означать ужасные вещи на сегодняшний день. Я бы хотела заползти обратно в свою безликую, жесткую камеру и поспать, но охранники — не сетри — избили бы меня даже за то, что я попыталась это сделать. Я с несчастным видом дергаю себя за ошейник на шее.

Как будто он может прочитать наши мысли, дверь в женскую половину открывается, и Ноку входит внутрь. Его чешуя кажется ярче, чем обычно, и по мере того, как он продвигается вперед, я чувствую, как ужасный металлический запах становится сильнее в воздухе. Его взгляд — бусинки скользит туда — сюда по женщинам, и мне становится дурно.

Я знаю, кого он ищет.

Ирита прыгает передо мной и упирает руки в бока. Она неторопливо идет вперед, ее движения излучают сексуальную привлекательность.

— Привет, Ноку, — мурлычет она. — Позволишь девушке заслужить сегодня немного твоей благосклонности? — Она подходит к нему и кладет руку на его узкую змеино — муравьиную грудь.

Он стряхивает ее руку.

— Отойди в сторону, заключенная. Фем14-Н, ко мне.

Черт.

Я медленно поднимаюсь на ноги и делаю шаг вперед.

Это недостаточно быстро для Ноку. Он подходит ко мне и хватает за волосы, посылая вспышку боли по моей голове.

— Разве я не говорил, что ты должна была прийти ко мне, маленький человечек?

— Ты делаешь мне больно!

— Я собираюсь сделать больше, чем это, если ты снова меня ослушаешься, — шипит он.

Ирита снова делает шаг вперед.

— Ноку, послушай…

— Замолчи, женщина, или я прикажу зашить твою киску. Понимаешь меня? — Он поворачивается и бросает на Ириту убийственный взгляд.

Ее глаза расширяются, и она делает шаг назад, затем поднимает руки в воздух.

— К онечно. Сейчас же ухожу. — Она поворачивается к нему спиной и уходит, в то время как он снова дергает меня за волосы.

Я смотрю ей вслед с беспомощным отчаянием. Я не виню ее, но в то же время мне жаль, что она не осталась. Я хватаюсь за свою ноющую голову.

— Я пойду с тобой, Ноку. Пожалуйста, просто прекрати.

Он отпускает меня, и я падаю на пол.

— Следуй за мной, заключенная. — Он выхватывает свою электрошоковую палку — молчаливую угрозу.

Несмотря на то, что мне ничего так не хочется, как отступить и потереть ушибленную голову, я заставляю себя подняться на ноги и последовать за ним. Это плохая идея, говорю я себе, когда мы одни идем по коридору. Последнее, чего я хочу, — это остаться наедине с Ноку.

Но какой выбор у меня есть прямо сейчас?

Мое беспокойство растет, когда он заводит меня в один из лифтов. Все заключенные находятся на первом этаже помещения тюремной охраны, а оборудование хранится на верхних этажах… и я сомневаюсь, что мы получим какое — либо оборудование. Я хочу спросить, куда мы направляемся, но в его глазах появляется опасный взгляд, и от его вони у меня слезятся глаза.

Я оглядываю лифт, с удивлением замечая, что на этот раз он не потрудился положить мои руки на фиксирующую планку. Я благодарна, но в замешательстве. Это просто подчеркивает, что сегодня какой-то совсем другой день — и неправильный.

Дверь открывается на незнакомом этаже, и Ноку жестом показывает, что мне следует выйти. Только … это не похоже на те части тюрьмы, с которыми я знакома. Это похоже на личные покои.

— Куда мы направляемся? — спрашиваю я, колеблясь.

— У тебя всегда так много вопросов, — огрызается он, игнорируя ожидающие двери, чтобы повернуться ко мне. Он хватает меня за горло, его когти сжимаются, и я задыхаюсь, вцепившись в них. — Значит, ты хочешь отсосать мой член здесь? Перед камерами слежения? Тогда сделай так. На колени!

Он отталкивает меня от себя и начинает расстегивать свою униформу. Я смотрю на него в ужасе, но не опускаюсь на колени. Я этого делать не буду.

Когда он понимает, что я не подчиняюсь, все его тело, кажется, сгибается от ярости. Каждая из шести рук сжимается в кулак.

— Ты что, не слышала меня? — Он хватает электрошокер и поднимает его.

— Я слышала тебя, — шепчу я, отступая назад, пока моя спина не прижимается к стенке лифта. Мои руки касаются перекладины, и я автоматически убираю их от нее. Последнее, чего я хочу, — это чтобы меня там снова заморозили.

— В чем дело? Разве ты не хочешь стать на мою сторону, маленький человечек?

Я в ужасе качаю головой.

— Я не буду насиловать тебя, но мне не понравится, если ты откажешь мне, маленькая дурочка. Ты думаешь, если бы ты была сама по себе, ты была бы в такой безопасности? Ты думаешь, если бы я не бросил тебя на съедение волкам, тебя бы не изнасиловали в считанные секунды? — Слова муравья — змеи жесткие и шипящие, выражение его лица злобное. — Ты можешь взять мой член добровольно, а можешь взять десятки неохотно. Это твой выбор.

Я скрещиваю руки на груди, прижимаясь к стене лифта.

— Это не выбор, — говорю я ему.

— Это единственное, что у тебя есть, — рычит он и поднимает свою электрошоковую палку. — Если мне придется убеждать тебя трудным путем, я это сделаю.

Я смотрю на него испуганно, но решительно. Я не передумаю.

Даже когда он ударил меня в первый раз. Или второй.

Д ЖУТАРИ

— Охрана приближается, — бормочет кто — то. — Ноку.

Несмотря на то, что я не поднимаюсь на ноги, все мое тело напрягается при упоминании ненавистного имени. Это тот, кто трогает мою женщину. Это тот, кто угрожает ей.

Это тот, кто умрет.

Я заставляю себя сохранять непринужденный вид, сидя у стены рядом со стеклом. Я неторопливо поворачиваю голову, как будто меня едва ли интересует появление Ноку. Нехорошо проявлять слишком большой интерес к