Что… что я здесь делаю? С ним?

— Я… Я не понимаю, — признаюсь я через мгновение. — Как я сюда попала?

— Ноку принес тебя к нам. Сказал, что мы должны использовать тебя как следует.

Я начинаю дрожать от этого, вспоминая гнев Ноку, его металлическую вонь, болезненные удары электрошоковой палкой. Он… он бросил меня в камеру строгого режима? Потому что я не стала с ним спать?

Приказал жестоко использовать меня?

«Ты можешь взять мой член добровольно, а можешь взять десятки неохотно».

Он хочет, чтобы они убили меня. О Боже. Я так напугана, что чувствую слабость.

Джутари чувствует мой страх.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, но мне придется сделать так, чтобы это выглядело так, будто я заявляю на тебя права перед остальными. Просто смирись с этим, хорошо? И если тебе нужно поплакать, плачь. Это сделает все более правдоподобным.

— Ну и дела, спасибо.

Я немного шокирована, когда он хватает воротник моей униформы и рвет его, распахивая материал и обнажая мою грудь. Я задыхаюсь и протягиваю руку, чтобы остановить его, но он отталкивает мои руки. Какого хрена? Я начинаю паниковать.

Он издает громкий стон и утыкается лицом мне в шею.

— Извини, — бормочет он почти неслышным голосом. — Нужно сделать так, чтобы это выглядело правдоподобно для остальных. Возненавидишь меня позже, если понадобится.

Это все часть его плана? Я… я ненавижу этот план! Я снова вскрикиваю, когда он разрывает мой комбинезон дальше, до самой промежности. Я не могу сдержать рыдания, которые подступают к моему горлу. Когда он сказал, что должен сделать все правдоподобно, я не думала, что он это имел в виду.

— Что ты делаешь, Джутари? — раздается голос откуда — то сбоку.

Большой синий самец, закрывающий меня своим телом, рычит, его рога выглядят как смертоносное оружие, когда он двигает головой.

— Пошел вон, Аст.

— Понял. — Другой мужчина отходит, и когда он это делает, я слышу шепот других. Все наблюдают за нами.

Боже. Это какой — то кошмар. Я хочу закрыть глаза, но не осмеливаюсь. Вместо этого я просто в ужасе смотрю на большого синего самца, лежащего на мне сверху.

Джутари встречается со мной взглядом и расстегивает перед своего комбинезона. Поблизости раздается глухой удар, и он снова низко рычит, обнажая острые клыки. Он наклоняет голову, оглядываясь через плечо.

— Разве я сказал, что любой может смотреть?

В его голосе слышится едва уловимая угроза, которая заставляет меня вздрогнуть. Остальные в камере переминаются с ноги на ногу, а затем наступает тишина. Джутари хмыкает, как будто наконец одобряет, а затем устраивается на мне бедрами.

Я чувствую горячее прикосновение его плоти к своей и понимаю, что он голый. О мой Бог. Кроме того, к моей киске прижимается что — то твердое, чего нет… в анатомии человека. Я слегка взвизгиваю от шока и снова бью кулаком по его плечу, но он снова отталкивает мою руку, как будто я ничто.

— Дерись, если хочешь, — говорит он мне более громким голосом. — От этого мой член становится только тверже.

— Я ненавижу тебя за то, что ты это делаешь, — говорю я ему.

Он хмыкает и хватает мою голую ногу, обхватывая ее вокруг своих бедер. К этому моменту мой комбинезон практически сполз с моего тела, и я под ним голая. Однако его тело стратегически наклонено над моим, и когда он переносит свой вес на меня, я практически покрываюсь одеялом из синих мышц.

Долю секунды спустя он хмыкает, и его бедра прижимаются к моим.

Я испуганно втягиваю воздух. Я почувствовала, как его член упирается в мои бедра, но он не внутри меня. В ужасе я жду, когда он исправится, все уладит, погрузится поглубже и изнасилует меня. Он приспосабливается, и в следующий раз, когда он толкается, я чувствую, как ткань его комбинезона скользит по моей киске.

Он… намеренно не дает своему члену войти в меня. Как он и сказал, все это шоу для остальных в камере.

Я снова подавляю очередной всхлип, хотя на этот раз, возможно, от облегчения.

— Плачь сколько хочешь, — говорит он и снова прижимается ко мне. Он продолжает толкаться в меня, достаточно сильно, чтобы заставить мои ноги биться о его бедра, а грудь покачиваться. Наши тела издают довольно громкий шлепающий звук, и в камере ужасно тихо. Я одновременно подавлена сложившейся ситуацией и в ужасе от того, что до этого дошло.

Лежа на мне, Джутари издает громкий стон, а затем последний, долгий толчок в мою киску, сильно прижимаясь, как будто опустошая себя в меня. Я чувствую, как мои щеки горят от смущения, когда он опускается на меня сверху, держась за мою ногу, словно решив удержать меня в объятиях.

— Прости, — шепчет он мне в шею. — Я должен заявить на тебя свои права, иначе они все попытаются урвать свой кусок.

— Х орошо, — шепчу я в ответ. Я притворно толкаю его в плечо, наверное, пытаясь, чтобы это выглядело хорошо.

Он хлопает меня по бедру.

— Веди себя прилично, или получишь второй раунд еще раньше.

Услышав это, я испуганно вскрикиваю, и кто — то вдалеке смеется, что приводит меня в еще больший ужас. Здесь нет никакой приватности. Меня бросили в компанию преступников — убийц и насильников самого худшего сорта — и все они будут ожидать своей очереди, если только Джутари не сможет спасти меня. Я снова начинаю чувствовать, как во мне поднимается паника.

Он хватает меня за волосы и запрокидывает мою голову назад, пугая меня.

— Успокойся. — Его голос спокоен, но не слишком тих, и мне интересно, настоящий это Джутари или притворяющийся насильником Джутари. Я думаю, это не имеет значения. Приступ паники в этой камере не принес бы мне никакой пользы. Я с трудом сглатываю и киваю.

— Ты принадлежишь мне, — говорит он тем же тоном, все еще держа меня за волосы таким образом, что я вынуждена встретиться с ним взглядом. — Если ты посмотришь на другого мужчину в этой камере, я оторву ему член. Если кто — то прикоснется к тебе, ты скажешь мне, и он будет убит в течение часа. Ты принадлежишь Джутари, и только Джутари. Твоя киска — моя собственность. Понимаешь?

Как это совершенно по-варварски. Я слегка киваю.

— Скажи это, — требует он.

— Я… я принадлежу Джутари, и только Джутари.

— И что?

— И м — моя