— Так его, мадам. Совсем с ума посходили. Хозяйку вздумали не пускать.

Отвернулась к окну. Будто бы хозяйка так и горела желанием переступать порог этого гадюшника. А вообще, это поместье по праву моё, изначально принадлежавшее роду Сьеры, и плевать, что теперь оно отписано тюбику.

Встречать нас поспешила — не поверите кто, хотя что там не верить, конечно, родимая чухоня. Будто сама хозяйка поместья, она ненадолго застыла перед витой лестницей, устланной изумрудной дорожкой, и с царственной медлительностью двинулась по ступеням, собирая ладонью пыль с деревянных перил. Ну, хоть так поработала. За плечом злобно сопела возмущенная до глубины души госпожа Рот.

— Расслабься, Каргина. Не дай боги, схлопочешь удар, — усмехнулась весело, реально немного беспокоясь за сердечную жилу дорогой горничной.

— Не могу, мадам! — шипела Карги. — Где это видано, чтобы служанка возомнила себя хозяйкой⁈ Мало того, что раздвигает ноги перед женатым лордом, бесстыдница, так и мнит себя невесть кем! Позор. Гнать бы её, мадам, в шею! На позорный столб, где ей самое место!

— Спокойно.

Каргина скрипнула эмалью. А чухона наконец сплыла с последней ступеньки, изящно поправила кокошник, слегка задирая и без того короткую юбчонку формы горничной, которую, подозреваю, супруг заказал из местного аналога секс-шопа, хотя, насколько я знала, здесь только узаконенные бордели. Ну, вот оттуда и достал, распутник. Слава богу, что мне так плевать.

— Леди, — величаво кивнула Берти под очередное злобное шипение Рот, — Эрика нет дома.

— Мне уже сообщили. Только забыли сказать, когда он вернется, так, когда?

— Не могу знать. Лорд мне не отчитывается.

— Хм. Что ж, проводи меня в кабинет мужа. Я его там обожду.

— Вот уж нет, в господские кабинеты никому не дозволено без разрешения…

— В его постели, кроме законной жены, тоже не дозволено никому быть, — обрываю нахалку. Та опешила, ресничками захлопала. — Но ты же там обитаешь, как и смеешь называть лорда по имени. Каргина.

— Да, мадам? — покорно, но почему мне слышатся злорадные нотки?

— Какое наказание следует за неподчинение слуги подлинному хозяину или хозяйке, в особенности аристократке?

— Десять плетей, — радостно.

— О, вот как, — смеряю посеревшую чухоню сухим взором. — А за разврат? В том числе, выражающийся в непотребном аморальном виде.

— Зависит от степени провинности. Обычно сорок плетей и позорный столб, мадам. На три дня.

Берти пошатывается, цепляется ручонкой за перильце, сипя:

— Не нужно, миледи! Я проведу. И… переоденусь, с вашего дозволения.

Холодный жест: действуй. Карги за спиной:

— Так бы сразу!

Идем на второй этаж, затем по второму этажу, Берти постоянно оглядывается, будто боится, что я отстану, а может, чего-то ещё. Замирает возле створки и, выдохнув шумно, толкает её, пропуская меня вперед:

— Кабинет лорда Мортеля. С вашего позволения, я отойду и вернусь в течение получаса, подать что-нибудь?

— Кофе с молоком без сахара, побольше молока, меньше кофе. Ступай.

Берти лихорадочно кланяется и испаряется.

— Леди, я рада что вы смогли за себя постоять, но эта… служанка права: быть в кабинете лорда без его на то позволения — дурная идея.

Пожимаю плечами, бегло осматриваясь. С прошлого раза здесь ничего не изменилось. Моё внимание привлекает нечто блестящее на столе в лучах солнца. Подхожу ближе, впиваясь в знакомую карточку, так это же «иди»! Идентификационная карточка Мортеля. Лежит себе, красиво переливается на какой-то газете.

— Мадам? — слабо мяукает за спиной Каргина.

Машу рукой и тянусь к IDI, хотя сомневаюсь, что найду на ней нечто интересное. Пальцы касаются карты, а взгляд смещается на газету, выхватывая движущуюся картинку. Пальцы дрогнули и замерли, глаза напрягаются так, что даже немного больно. Это же… мой унитазный монстр красуется на черно-белой странице. Тянусь взять газету, как с грохотом распахивается дверь, в помещение врывается взбешенный тюбичка Эрик:

— Сьер-р-ра! Скажи мне, моя дорогая супруга, ты совсем обалдела⁈

Пыхчу про себя. Чтоб тебя, Эрик, что ж ты так не вовремя, а? Каргина с писком пытается слиться со стеной. Спокойно оборачиваюсь, одаривая Мортеля иронично-лживо-недоуменным взглядом и невинной улыбкой.

— И тебе доброе утро, дорогой супруг.

Зеленые глазенки Эрика зло сужаются, а один подозрительно подмигивает в конвульсиях. В дверях маячит одетая как самая приличная монашка Берти, прячет злорадную ухмылку в уголках губ. Что ж, догадываюсь, кто моего благоверного призвал, оперативно сработано.

Глава 15

Эрик добрую минуту гипнотизирует меня кровожадным василиском, то ли пытается наслать чары «окаменей», либо же ментально прибить, то ли в красках представляет, как с наслаждением сжимает мою шейку, то ли действительно старается загипнозить. Если последнее, это он зря: внушениям я не поддаюсь, вообще никаким, так что Кайло зря пыжится. Кстати, а я ведь даже не знаю, какой магией «родимый» обладает, эх, всё-таки жалко — он прискакал слишком рано, и я не успела заглянуть в его «иди». Ну, ничего, ещё не всё потеряно.

— Какая же ты всё-таки наглая, Сьера, — подает шипящий голос Кайло, оглядывается через плечо на бедную Каргину и рычит: — На выход.

Каргина дергается, делает маленький шажок к двери, где по-прежнему ошивается Берти, и вопросительно глядит на меня: мол, мадам? И это очень не нравится Эрику, у него, вон, аж лоб испариной покрылся, гляди, задымится муженек. Спокойно киваю горничной, и та с гордой осанкой чешет на выход, не забыв в дверях фыркнуть в сторону чухони, та возмущенно смотрит ей вслед.

— Тебя это тоже касается, Бертина.

Чухоня недоверчиво замирает.

— Но… Эрик…

— Я сказал, вон!!!

Берти испуганно подпрыгивает, в каре-вишневых глазах застыли обиженные слезы. Бросив на меня быстрый взгляд, она порывисто кланяется и осторожно закрывает дверь. Всё это время Мортель не сводит с меня злобного властного взгляда.

— Бертина! — кричу елейно. — Ты забыла принести кофе. Я всё ещё жду.

За дверью глухой стук и шипение. Не дом, а серпентарий какой-то.

— Итак, Сьера, что ты себе возомнила? Никому не дозволено заходить в рабочий кабинет лорда без его на то разрешения и уж тем более в его отсутствие, за такой серьезный проступок следует не менее серьезное наказание.

— Да? И какое же? — безмятежно прогуливаюсь по кабинету и без зазрения совести присаживаюсь за хозяйский стол. — Прикажешь выпороть меня? Либо же сам этим