Ещё двое остались на месте, их пальцы выписывали в воздухе новые сигилы. Один создавал багровые кнуты из чистой силы, которые с хлёстким свистом рассекали воздух, вынуждая нас уворачиваться. Второй плел сигил оков — липкую, невидимую сеть, которая должна была замедлить и обездвижить.

Очухавшись, Оскар, поднял свою жопу с пола и кинул на рукастых тьму.

В дверь уже ломилась подмога. Я познакомила подоспевших к веселью свеженьких инквизиторов с моими новыми питомцами, что плевались самой едкой кислотой, какую могли удержать резервуары. Вот было отрадно наблюдать, как их морды стекают с черепов.

Оскар плёл удушающий сигил и вскоре устроил инквизиторам во тьме газовую камеру.

Я лишь краем глаза успела заметить просвистевший мимо заряд. Мартин ахнул, его щит испарился в клубах дыма и брызгах плоти. От него отшвырнуло в дверной косяк обугленный, дымящийся обрубок.

— Блядь!

Я сразу метнула пыль с направлении, откуда прилетел снаряд, не разбирая, кто там был. Визг пыли, распиливающей зачинщика кровавой бани, заполнил пространство между стойками мерзким хлюпаньем.

— Арсенал. Нужна поддержка. Есть потери, — рявкнул Оскар в приёмник.

Ответ пришёл быстрее, чем мы надеялись. Ещё не успели инквизиторы опомниться от кислоты и удушья, как с улицы донёсся грохот и приглушённые команды.

Бой превратился в бойню. Пришедшие ребята действовали жёстко и методично. Пока одни отвлекали огнём, другие заходили с флангов, сбивая оставшихся инквизиторов с позиций. Слышался короткий, рубленый мат, хруст костей и последние, отчаянные выстрелы, глохнущие под грузом тел.

Через несколько минут стало тихо. Пятеро наших остались лежать на холодном полу. Трое других, включая меня с рассечённой щекой и Оскара с прожжённым боком, получали первую помощь от подоспевшей медички из западного анклава.

Склад был наш. Ящики с оружием, которые должны были усилить инквизиторские резервы, теперь становились нашим козырем. Оскар, бледный, но собранный, уже отдавал распоряжения о погрузке и минировании всего, что нельзя унести. Цена была заплачена сполна, но арсенал переходил под наш контроль. Теперь предстояло удержать его, для чего с концертной программой оставили там пришедших на помощь товарищей, а сами двинулись к главному складу камней, где гастролировал Бриггс. Судя по звукам, доносившимся с той стороны, там все билеты были проданы.

Из затаившихся тёмных коридоров улицы в одночасье превратились в мясорубный конвейер. Инквизиторы выгнали на прогулку своих механических дружков. По пути пришлось оставить три дисраптора-подавителя, чтобы не быть прожаренными до хруста.

— Они их штампуют что ли?

— Надеюсь, нет, — Оскар сбросил остаточное электричество с руки после отбития атаки стража.

Находились умники-энтузиасты из числа мирных, кто решил ступить на тропу войны с захватчиками и защиты святошей инквизиторских. Эти мясные котлетки жили примерно нисколько, оказавшись на нашем пути.

Воздух над площадью перед складом колыхался, как над раскалённой плитой. Его рвали в клочья сухой треск ломающихся сигилов, влажное хлюпанье рвущейся плоти и оглушительный вой рассинхронизации, от которого кровь стыла в жилах.

— Это что за адище⁈

Инквизиторы не стреляли — они выжигали. Снопы багрового пламени, сплетённые в сигилы уничтожения, выкашивали целые секторы, плавя камень и испаряя лужи. В ответ с крыш и из окон им в лицо била стальная метель — тысячи бритвенно-острых осколков, направляемые сигилами кинетического разгона от ополченцев. Они не убивали сразу — они снимали кожу, выцарапывали глаза, превращая людей в кричащие, окровавленные скульптуры.

Оскар, не вставая с колена, выписывал в воздухе дрожащие от напряжения сигилы подавления. Каждый его жест гасил очередной вражеский сигил, заставляя пламя гаснуть, а щиты инквизиторов меркнуть. Но цена была ужасна — с каждым разом из его носа и ушей текла алая струйка, а пальцы обугливались до кости.

Один из инквизиторов, поняв источник своих проблем, ринулся на Оскара, его руки сплели сигил разрыва пространства. Но ополченец, мальчишка лет восемнадцати, бросился под удар. Сигил сработал — тело юноши не было отброшено. Оно сложилось внутрь себя, кости с хрустом ломаясь, пока от него не остался окровавленный комок размером с мяч.

В ответ двое наших, не сговариваясь, впились сигилами контроля плотности в самого нападавшего. Воздух вокруг инквизитора сгустился до состояния черной дыры. Сдавленный хрип — и его тело было сплющено в бесформенный мешок, из которого сочились внутренности.

Я только и успевала отбиваться от летящих в нашу сторону зарядов. Пришлось, как крысе, спрятаться за обломком стены, чтобы выпустить подоспевших жучил. Одни из них вывели из строя механические уродства, дав нашим бойцам преимущество в уровне энергии. Другой роя я отправила наводить суету в рядах обороняющихся инквизиторов. Большая часть роя почти мгновенно была расплавлена, но хотя бы перетянула внимание на пару секунд.

А теперь мне нужно было технично провести главных героев за кулисы. Из короба на плечах я выпустила жуков — доработанные версии тех, что мы использовали для взрыва на приисках.

Жуки, словно капли ртути, устремились к складу, обтекая груды обломков и снующие в панике фигуры. Их бронзовые панцири отбрасывали блики от зарева пожаров.

— Так-так, мои хорошие, почти на месте…

Они просочились внутрь через вентиляционные решётки и пробоины в стенах. Там покоились десятки, сотни концентрированных осколков чужой воли, упакованные, как консервы.

— А теперь, детки, споём им колыбельную…

По мысленной команде сигилы на спинках жуков вспыхнули ослепительным белым светом. Запускался резонансный каскад. Реальность превзошла все мои самые безумные расчёты.

Свист.

А потом… тишина.

Склад сложился внутрь. Из воронки на его месте, заполненной дымом и белым свечением поползли формы. Искажённые, нестабильные, лишённые всякого смысла и логики. Одни напоминали сплетение живых щупалец с битым стеклом, другие — парящие в воздухе рты, полные игольчатых зубов, третьи — просто клубки чистого, вопящего безумия, от которого слезились глаза. Они пока не атаковали.

А мы-то рассчитывали, что камни поглотят сами себя, но где-то мы просчитались.

Воздух вибрировал от смеси скрежета, криков, шёпота, смеха и детского плача.

Я застыла, не чувствуя ни раны на щеке, ни усталости.

— Что… что это? — спросил кто-то рядом.

— Нам пиздец.

39. Цугцванг. Чан

Спустя пару секунд после того, как стих звук моего стука, я открыл дверь и вступил в тёмный кабинет генерала Дирака. Волна аромата пряностей и тлеющих палочек сразу ударила в нос, драпированные окна пропускали неяркие огни казарм. Дирак отдыхал в кресле, закинув ноги на пуф. Помотав вино в бокале и попробовав глоток,