— Ну, что пришлось к нему идти, — сказал Бен хмуро.

Федерико вздохнул и усмехнулся так, словно говоря: «Вот идиот».

— В белом корпусе есть свободные одиночные номера с личным душем, — сказал он. — Если я захочу жить без неудобных соседей, поверь, я смогу оплатить. Но с вами тут веселее. И все же, мне не хотелось бы вот просто так, на ровном месте словить неприятностей. Я никого не осуждаю, и… — он глянул на меня. — Если причины веские, я готов поддержать и сделать все, что в моих силах. И все равно мне это не нравится. Слушай, Бен… выйдем на минутку поговорить, а?

И никаких прямых вопросов мне?

На самом деле я даже понимаю почему — если это никак не озвучено и не подтверждено явно, то Федерико может смело утверждать, что ничего не знал. Даже менталист ничего не выкопает в его памяти, потому что догадки и предположения так и останутся догадками, а не фактами.

— Поговорим, — согласился Бен.

Они вышли в коридор, а я осталась. Осторожно присела на край кровати Бена. Просто на той, которая теперь будет моя — сейчас куча вещей и сесть некуда. Так что…

Ох… Да, я понимаю, что все это так себе… из-за меня у парней могут быть неприятности.

И ничего не слышно из-за двери. Не то, чтобы я хотела подслушивать, но все же. Это ведь касается меня. Ладно, все нормально будет. Сдавать меня руководству парни точно не собираются. По крайней мере сейчас. А там посмотрим еще.

Они говорили там, я ждала.

Долго говорили. Или, может быть, мне так показалось, потому что ждать невыносимо, и время тянулось бесконечно. Я сидела, прислушиваясь к звукам из-за двери, слушая собственное дыхание, слушая, как колотится сердце.

Потом дверь открылась, и они оба вошли. Спокойно так, Федерико даже чуть усмехнулся. Кивнул мне. Потом сгреб все свои вещи, разом завернув в простыню, взвалил на плечо.

— Удачи, — то ли мне, то ли Бену, то ли обоим.

Бен кивнул тоже.

Потом, когда дверь за Федерико закрылась, молча отошел к окну и долго стоял, опираясь о подоконник, навалившись на него, глядя в даль.

Я молчала тоже, ожидая… Честно — очень странно и неловко себя чувствовала.

Потом Бенедикто повернулся ко мне.

— А ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил он.

И одновременно с вопросом щелкнул купол против прослушки.

Вот и все.

Ладно. Бен совершенно точно все понимает. И будем играть в открытую.

— Меня зовут Мария, — сказала я. В горле ком встал, тяжело говорить.

Бен кивнул.

— И как все это вышло? — упрека в его голосе не было точно. Но что было — я понять не могла.

Так… собралась.

— Я пыталась поступить нормально, под своим именем. Я первый тут хорошо прошла, результаты были одни из лучших, я видела… А потом ко мне подошел один… из приемной комиссии и велел забирать документы, сказал, что учиться я тут точно не буду, он не позволит. Я пыталась спорить, но он начал угрожать. Сказал, что за необоснованные обвинения членов приемной комиссии меня заберет полиция и придется выплачивать штраф. Причем штраф только моему отцу, и пока он не заплатит, я буду сидеть… Я испугалась и забрала.

Сглотнула.

В глазах Бена хорошо читалось: «Ну и дура». Да, сейчас, пожалуй, я понимаю это и сама. Надо было стоять до конца. Не уверена, что вышло бы лучше, но стоять надо было. И пусть бы полицию вызывал, я не виновата.

Бен сел на кровать напротив, задумчиво потер подбородок, потом провел ладонью по волосам, взъерошил.

— Так… — сказал он. — А кто к тебе подходил?

— Я не запомнила его имени. Такой узколицый, носатый.

— Отавио Дуарте, — сказал Бен. — Он у нас ведет, у старших с третьего курса. У вас пока не будет. Но тип да, тот еще… Жесткий очень, со своими взглядами и убеждениями, которые не пробьешь. На счет предубеждения к девочкам — ничего не могу сказать, у нас на потоке не было ни одной, я как-то не сталкивался. Материал объясняет хорошо и в целом в своем деле опытный.

То, что у нас не будет пока — это уже хорошо. Но конечно никакой гарантии, что я не столкнусь с этим Дуарте в коридоре или еще где. А если он меня узнает?

— Вообще-то, — Бен вздохнул, — стоило не заниматься этой дурью, а сразу на него жалобу подавать. Ректору. Он в этом плане нормальный.

— Помогло бы? — спросила я.

Бен вздохнул снова.

— Не знаю, — сказал честно. — Судя по тому, что последний раз девушка училась тут… вот я как раз на первый поступил, и на пятом была одна. После выпуска в Деларию уехала, сказала здесь не останется, работы нет. И два года потом ни одной, в этом году тоже ни одной вроде, так что три. Да и раньше только единичные случаи совсем. Не думаю, что нет талантливых. Скорее всего заворачивают как тебя, отговаривают, заваливают экзамены.

— Вот ты и сам признаешь, что у меня не было шанса поступить честно! — сказала я.

Бен кивнул.

— Да, скорее всего. А документы где взяла?

— В городской магистратуре получила, — сказала я. — Вот так просто пошла, сказала что я Антонио Армандо, приехал поступать, но где-то в дорожных кабаках просрал документы. Принадлежность к роду несложно подтвердить, все есть в реестре. Тони мой брат, одна кровь, у нас год разницы. На меня наорали, конечно, но поверили.

Бен кивнул снова.

— Подделка документов — это серьезно. Подлог, выдача себя за другого в любом официальном деле. Если вскроется, тебя не просто отчислить, а посадить могут.

Поняла, что все леденеет внутри.

Не то, чтобы я это не понимала сразу, но как-то… Это не казалось так очевидно и неотвратимо.

— А так заметно, что я девочка? — спросила тихо. — Ты сразу понял? А Федерико?

Бен кривовато усмехнулся.

— Рик не понял, — сказал он. — Я ему сказал, он поначалу не поверил. И не бойся, он будет молчать. Но Рик огневик по большей части. А вот для большинства природников — это будет очевидно. А у меня такая специфика, что огонь и земля примерно в равных долях, так-то это плохо обычно, ни одно, ни другое полноценно не развивается, мешает друг другу. У меня огонь чуть больше, поэтому удалось сюда поступить, мне хватило. Но и чтобы тебя почувствовать — хватило тоже.

— Почувствовать?

— Да, — сказал он. — Наверно те, кто