Я бросаю взгляд через плечо на то место, где его твёрдый член натягивается на тонкую ткань нижнего белья. От кайфа я становлюсь смелее, или безрассуднее.

— Тогда и ты можешь кончить несколько раз, — и, прежде чем парень успевает возразить, я поднимаюсь и поворачиваюсь так, чтобы снова оседлать его лицо, но на этот раз лицом к его телу.

Так приятно растянуться на нём, прижаться к нему кожей, почувствовать, как подо мной пульсирует его тепло.

— О, Калеб. — всхлипываю я. — Я не знаю, как мне остановиться.

— Тогда не останавливайся, — он оттягивает меня назад на пару сантиметров и резко выдыхает, прижавшись к моей пульсирующей сердцевине.

Я цепляюсь большими пальцами за резинку его трусов и стягиваю ткань вниз, обнажая его член. Он такой же идеальный, как и всё его тело, — длинный и крепкий, с соблазнительным изгибом. Я осторожно обхватываю его основание и наклоняю так, чтобы можно было взять его в рот.

Неужели я думала, что насытилась его эмоциями после поцелуя? Сейчас они в тысячу раз сильнее. Его желание обрушивается на меня, когда он сжимает мои бёдра и набрасывается на мой клитор, прежде чем я успеваю обхватить губами его головку. Его неистовство поднимается волной, которая увлекает меня за собой. Здесь нет никакой техники. Мне нужно наброситься на него в ответ, принять его глубоко в себя, доставить ему хотя бы часть того удовольствия, которое он доставил мне.

Поддавшись порыву, я свободной рукой обхватываю его яички. Они мягкие, необычные и приятные на ощупь, и ему явно нравится то, что я делаю, потому что его член внезапно становится ещё больше у меня во рту. Калеб вскрикивает, прижимаясь к моей разгорячённой плоти, а затем кончает, наполняя моё горло мощными струями, от которых у меня кружится голова. Мне кажется, что я выпиваю его до дна, — умного, доброго, заботливого и сексуального, и мне трудно выразить это словами.

Я обмякаю и сползаю с него, опьянённая его эмоциями. Я и не знала, что так может быть, но тусклый свет в комнате весело мерцает, а моя кожа буквально потрескивает от наполняющей меня энергии. Впервые с детства я не испытываю ни малейшего чувства голода.

— Джемма, — Калеб тянется ко мне и каким-то образом подстраивается под меня, чтобы я могла лечь на него. — Ты в порядке?

— Мне так приятно, — я прижимаюсь носом к его шее. — А ты как?

Он смеётся и крепко прижимает меня к себе.

— Мне тоже, — отвечает он. — Очень приятно. Дай мне немного времени, и я покажу тебе, что может быть ещё лучше.

Это тоже приятно, хотя и не так, как когда мы целовались. Его страсть по-прежнему ощущается, но на первый план выходит мягкое удовлетворение. Это не та эмоция, которая может меня поддержать, но она дарит потрясающее ощущение, как будто тебя укутали в тёплое одеяло в холодное время года.

Проходят минуты, и пульс Калеба приходит в норму — или, по крайней мере, становится близким к нормальному. Моё тело наполнено энергией, но это отдалённое ощущение, которое не волнует меня, пока я пребываю в блаженстве.

По крайней мере, до тех пор, пока член Калеба не упирается мне в бедро, на которое он положил руку. Я улыбаюсь и слегка сдвигаюсь, дразняще потираясь об него, пока он не стонет.

— Джемма, ты меня убьёшь.

— Надеюсь, что нет. Ты мне нравишься.

Он крепче обнимает меня.

— Ты мне тоже нравишься.

Это совсем не то же самое, что целоваться с ним. Моя работа не в том, чтобы он мне нравился. На самом деле это прямой путь к провалу, по крайней мере в теории. Сейчас сложно сосредоточиться, когда парень так близко, такой восхитительно тёплый, а его широкие ладони лежат на моих бёдрах, пока он прижимает меня к себе.

А потом уже не до этого, потому что я подаюсь бёдрами вперёд, а Калеб прижимается ко мне. Плавно, легко и так глубоко. Мои глаза вот-вот закроются, но я заставляю себя держать их открытыми. Я не хочу упустить ни единого мгновения. Парень так прекрасен, на его лице в реальном времени отражаются все эмоции, которые он испытывает, проникая в меня. Всё глубже и глубже, с каждым толчком. Неудивительно, что люди не замечают, как демоны высасывают их эмоции для пропитания.

Я кладу руки ему на грудь и наклоняюсь над ним. У нас мало времени, но до безумия ещё далеко. Есть только Калеб, я и этот момент чистого, совершенного удовольствия.

Он обхватывает мои бёдра, впивается пальцами в верхнюю часть моей задницы и делает круговые движения, от которых у меня по спине бегут мурашки. Я стону:

— Сделай это снова, — парень тут же подчиняется, и на его лице появляется выражение мучительной сосредоточенности, в то время как его возбуждение достигает почти невыносимого уровня. Я и не знала, что всё может быть так — всё это. То, как Калеб заботится обо мне в этот момент, как быстро подстраивается, чтобы доставить мне ещё больше удовольствия, идеальная боль от близости с тем, кто, кажется, видит меня насквозь.

Несовершенную во всех смыслах, но всё же достойную того, чтобы её ценили, желали, любили.

Я хочу, чтобы это длилось вечно. Хочу скакать на нём бесконечно, чтобы никогда не расставаться с этим моментом.

— Джемма, — хрипит Калеб голосом не похожим на свой собственный. — Джемма, детка, потри свой клитор для меня. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь на моём члене, — всё это время он продолжает двигаться в том самом ритме, который заставляет его тереться о мою точку G.

Я просовываю руку между бёдер и поглаживаю клитор с той же силой и теми же движениями, которые Калеб использовал своим языком. Кажется невозможным, что мне может стать лучше, но эта дополнительная стимуляция берёт верх над моим телом. Я насаживаюсь на член, на свои пальцы, стремясь к собственному удовольствию, пока парень ругается и упирается пятками в матрас, входя в меня.

— Джемма! — его оргазм накрывает меня, принося с собой новую волну его смешанных эмоций. Я не могу сказать, что именно — физическое или эмоциональное — толкает меня за грань, но я кончаю, выкрикивая его имя. И мне кажется, что