— Так эти левляры загрызли ту ведьму?

— Да нет, не загрызли. Просто, если маг или ведьма недолго рядом с левляром пробудет, то ничего им не будет. А если долго, то звери досуха их выпьют. Треснет магический котел души, в трещины все до капли вытечет, и маг уже станет обычным человеком. Только не все это смогут пережить. Вот и та ведьма свой позор не пережила. Ушла от людей. А потом на себя руки наложила. Так рассказывают.

Надо же как интересно! И сколько всякой небывальщины! А я ведьма! В последнее я пока поверить не могла. Как-то трудно в это верилось.

Мы спустились вниз. В гостиной уже вовсю трещали дрова в очаге. Я с благодарностью улыбнулась старушке, и тетушка Аниль ответила мне теплым взглядом. Чем-то она мне напомнила тетю Тосю. Такая же хлопотливая, разговорчивая и заботливая. Ясно же, что очаг она топит только ради меня — мертвым-то что за дело, тепло в доме или холодно? Как, должно быть, страшно и грустно было в лавке в последнее время: мерзло и темно, и только бедная тетушка Аниль летает огоньком по пустым комнатам с заколоченными окнами. Кстати!

Я оглянулась с хозяйским видом. Надо будет тут прибраться, раз я на год сюда попала. Голубые в белую полоску занавески болтались на окнах тусклыми тряпками. Постирать! На каминной полке скопилась пыль. Протереть! Дубовый пол помыть. Терракотового цвета кресла и диван выбить. Бордовый ковер! Тоже выбить. Я крутила головой, намечая фронт работ.

— Ты, Тина, о порядке в доме не беспокойся! — заметила мой взгляд старушка. — Я с уборкой и стиркой разберусь. Эх, жаль, что нет у меня уже той силы, как раньше. Будь я жива… Но все сделаю. Потихоньку. А сейчас ты лучше, милая, сходи в булочную. Хлеба купи. Еще в молочную лавку загляни. Молоко, творог, масло себе купи. Мясника обязательно проведай. У него жена очень вкусные сардельки делает. Связку купи себе на обед и ужин. Ну еще и в зеленную лавку зайти не помешает. Овощей в доме нет. А вот крупы, соль, сахар, специи и другие мелочи остались. Что им сделается!

Через полчаса я вдруг оказалась стоящей на пороге лавки в старом зимнем клетчатом пальто с меховой подкладкой, которое раньше принадлежало тетушке Аниль, с корзинкой в руках и списком продуктов, которые должна купить. В голове со звоном пересыпались знания о местной валюте, которые впопыхах всыпала в мою голову добрая старушка.

— Главное, не потеряйся, детка! — напутствовала она меня. — А дорогу забудешь, спрашивай Кривой переулок. Это как раз наш и будет.

Я с волнением натянула на руки вязаные перчатки. Бархатный потертый кошелек с монетами лежал в кармане. Ну что ж, вперед, Тина! Приключения тебя ждут!

ГЛАВА 9. Фонтан

Сначала я решила прогуляться. Вчера ночью я не успела толком ничего рассмотреть — я тогда спасала свою жизнь. И город произвел на меня самое гнетущее впечатление. Сегодня же, залитый по самые крыши голубым смеющимся небом, Зальден показался мне уютным и милым. В нем была странная смесь столичной суеты и провинциальной медлительности. И определенное насмешливое отношение к жизни.

Вот, казалось бы, стоит красивый особнячок — с резными каменными украшениями под карнизом и изящными пилястрами вокруг окон. Но из окна особнячка бельевая веревка перетянута к соседнему плохонькому домишке. На веревке развешано белье, но не абы как, а строго по размеру и по цвету! От лимонного к фиолетовому. От юбок до трусов. И все это выставлено на обозрение всей улице.

А вот лавка бочара. У входа полуистлевшая бочка. Ее явно тут когда-то бросили и забыли. Но из нее давно проросла плетистая роза, обвивающая полусгнившую балку. Рождение красоты из обыденности. Или небрежное отношение к красоте. Своеобразный город.

Я шла и дожевывала бублик, который купила у уличной торговки. Бублик был большой, посыпанный солью и маком и с голодухи показался мне необыкновенно вкусным. Съела я его быстро, пожалела, что не купила два, но червячка заморила и пошла осматриваться дальше.

Вчера мне показалось, что Зальден огромный. Но сегодня я быстро дошла до знакомых мне мест. Прошла бочарную мастерскую, где пряталась ночью от стражников и где сегодня разглядела ту самую плетистую розу, вернее, ее пока голый шипастый скелет. Вышла на площадь, на которой вчера суетилась, выбирая улицу для бегства.

Посередине, как и вчера, был фонтан. Но что-то остановило меня, заставляя приглядеться к нему поближе.

У меня хорошая зрительная память. В детстве я часто запоминала узоры с первого раза и потом могла их по памяти воспроизвести. Мать всегда ругала меня, когда я в автобусе или в очереди начинала разглядывать чужую одежду. «Не пялься, Алька, неприлично!»

Вчера я лишь мельком оглядела площадь, к тому же была очень напугана и спешила. И все же…

Ночью я видела в свете луны скульптуру мужчины. Мужественный лик со слепыми глазами смотрел куда-то поверх крыш, а за спиной статуи развевался каменный плащ. А сейчас на месте мужчины стояла женщина, воздевающая хрупкие руки вверх. Но не могла же я перепутать площади. Все то же, что и вчера — дома, сам фонтан, улицы…

Я подошла к фонтану и подставила руку под струю ледяной воды. Ну надо же! В этом мире даже статуи меняются. Что еще есть необычное? И это помимо магов, ведьм и привидений?

— Ты тоже заметила? — раздался за моей спиной мужской голос, и две тяжелые руки легли мне на плечи.

Я вздрогнула и резко развернулась, выкручиваясь из чужих рук. Отшатнулась и застыла, как муха в янтаре.

Мужчина был высок и красив. Именно слово «красив» приходило мне на ум, хотя, возможно, грубоватые черты лица с длинным носом и острым подбородком и не должны ассоциироваться с красотой. Однако лицо незнакомца дышало такой мужественностью и властностью, что я невольно ощутила перед ним трепет. А больше всего меня поразили его глаза, горящие глубокой, почти прозрачной голубизной. В них было что-то магическое, чарующее и гипнотизирующее.

Незнакомец раздвинул губы в улыбке — насмешливой и понимающей, а рукой в кожаной перчатке натянул поглубже капюшон серебристого плаща — словно пытался скрыть от любопытных взглядов прохожих ярко пламенеющие рыжиной волосы.

— Что я заметила? — постаравшись взять себя в руки, спросила я.

— Статую, — пояснил мужчина, не отрывая от меня внимательного взгляда.

— Ну да, раньше была скульптура