Я сжала зубы и начала выстраивать цепочку. За камень держится Мартин, за него Моника, дальше Ледка и Эстер.
Хм, какая Эстер? Но за предплечье говорливой пышечки из Гаммы действительно крепко вцепилась хмурая Бета. Еще одна наша девочка. И этого хватило, чтобы я, по очереди держась за каждого, приостанавливаясь на время особенно сильных порывов, осторожно и опасливо, но все же дошла до сетки. При виде приближающейся меня Аделаида шмыгнула, ее глаза налились слезами и… она внезапно вспыхнула, искрясь и переливаясь полностью собранным пси-контуром. Мамочки, она же иницировалась. Только что. Это чудесно!
По сетке девушка добралась до меня и сжала в медвежьих объятиях так, что я только тихо пискнула.
Пока она, согнувшись и продолжая сверкать, перехватила за руку Эстер, я обернулась и встретилась взглядом с Олафом.
— Моя девочка, — пророкотал он и, повторяя за Адой, заключил меня в объятия, — Спасибо.
— Ополоумели?! Нашли время тискаться, голубки, — рявкнул Рай, его глаза почернели от ярости, — уводите людей.
— Олаф, прекращай немедленно, — зашипела я, внутренне впервые соглашаясь с белоголовым. Я же в цепочке, не шелохнуться, ни оттолкнуть, — выводи людей.
Но в глубине души все равно было приятно. Хоть один испытывает человеческую, нормальную, не отмороженную благодарность.
Здоровяк нахмурился, но все же отпустил. И четко, уверенно принялся за дело. Еще трое отправились по цепочке в относительную безопасность, а я обнаружила, что наша тонкая нить из людей пополнились новыми студентами. В шейных платках разных расцветок, они выстроили дополнительную связку до стены и укрепили изначальную цепь крепкими мужскими блоками. Кто-то в цепочке засветился инициацией, но удостоился только похлопывания от стоящего позади. Даже парни уже выстаивали с трудом. Девочки падали под ветром, их удерживали, предлагали вернуться к стене, но мои соседки поднимались и стояли.
Вдруг нас резко качнуло. Я повернула голову и застыла, не веря увиденному. Это как нечто ужасное происходит на твоих глазах, а ты упрямо шепчешь «Нет-Нет», отказываясь верить.
Тонкие черные щупальца дотянулись до сетки и принялись рвать ее как бумагу. Под могучим вдохом твари мы, почти обессиленные от усталости, начали падать. Прямо к ней в объятия.
Я почувствовала, как влажная тонкая ладонь Эстер пробует вцепиться в меня крепче, но оглянулась и отрицательно качнув головой, разжала пальцы. Нет. Я не буду тащить за собой остальных.
И взлетела. Поплыла в воздухе, как легкий пух. Удерживаемая за талию черным отростком твари Хаоса.
Рядом парили остальные. Ругался и молотил кулаками по схватившему его щупальцу Олаф. Стрелял рунами Рай. Дергались или пытались сражаться еще двое, так и не успевших уйти Альфы.
А у меня, сквозь странный шорох, который издавала тварь, все пробивалась одна и та же мысль. Как могли в первый день отбора так рискнуть риторы академии?
Я внимательно посмотрела на монстра. Прямо из амебоподобного тела с чпоканьем выскочили на поверхность дополнительные глаза. Такой же нежной голубизны и с золотистой каймой, как и остальные. Глупые и сонные глаза чудовища.
— Его держали спящим. В темноте, — выпалила я.
— Что?! — резко развернулся в черном, сжавшем его кольце Райден. Обычно лежащая единой волной грива белых волос распалась прядями, на виске пульсировала голубая жилка. Он пошарил глазами по полу и уставился на плотную тряпку, когда-то прикрывавшую клетку, а теперь скомкано валяющуюся внизу.
Набрав воздуха, он скорее захрипел, чем закричал.
— Всем! Тварь заснет в темноте. Немедленно выключайте светильники.
Не прошло и пары минут, как мы оказались в полной темноте. Только тяжелое дыхание людей и мелодичное затихающее фырчание монстра.
Щупальца медленно спланировали на пол и, отпустив схваченные жертвы, втянулись в клетку. Дальше нам осталось только натянуть плотную ткань тента за золотой куб.
Когда распахнулись двери и в зал зашли старшекурсники с риторами, я все еще стояла, одна из немногих. Моим скромным секретом стала золотая клетка за спиной, на которую я упиралась и даже чуть-чуть висела. А еще мне не давал упасть один вид парней рядом, они-то удерживались на ногах.
Ну не могла, не могла я упасть им под ботинки. Даже если бы еще одного монстра на нас спустили, я все равно рухнула бы только после парней.
Зато остальные лежали. Как были в цепи, так и осели вниз, продолжая касаться, держаться друг за друга.
— Ничего себе тест, — выдохнула я, оглядывая комнату, — а если бы кто-то умер от страха?
— Это Мамба, — раздался откуда-то сверху визгливый голосок. На мгновение уши заложило, — Мамба не кусает, Мамба только смотрит. Хех.
Я посмотрела на соседей, но они двинулись к выходу. Будто противный голосок слышала только я. Осторожно подняв голову, я обнаружила чистый и пустой потолок, выкрашенный в золото. Как же я теперь ненавижу этот цвет.
*здесь и далее псионикой будет называться присущие этому миру технологии преобразования силы разума в магическую управляемую энергию.
Глава 4
Вишенка на торте
Это был непростой день. Нас измеряли, изучали, просили «дышать не-дышать» целый день. Кормили тоже не останавливаясь. И все в шуме, любопытных взглядах отовсюду.
В итоге к вечеру я уже не могла никого видеть. Даже Моника, приободрившаяся и неостановимо стрекочущая, жутко раздражала. Непривычная ткань одежды вызвала зуд на коже, врач выдал вонючую, но бесполезную мазь.
Скорее всего перенервничала из-за странного голоса с потолка. На мои расспросы Мартин упорно утверждал, что создания Хаоса не умеют говорить. Кого же я слышала?
Схватив полотенце и белье, второй раз за день, я отправилась в душевые. После жуткой мамбы искупались все, соблюдая очередь и уже не пропуская девушек первыми. А значит, я смогу спокойно постоять под горячей водой, не торопясь, расслабляясь в одиночестве.
Длинная душевая с крючками для одежды вдоль одной стены и небольшими нишами со шлангами с другой, как я и предполагала, оказалась совершенно пуста. Помахивая полотенцем, я двигалась к дальнему краю, чтобы в случае появления других желающих искупаться, вовремя успеть прикрыться.
Интересно, сколько девушек учатся на старших курсах и как они решают вопрос гигиены в таких неудобных условиях. Насколько знаю, учеба у них начнется как раз через месяц, когда у нас завершится испытательный отбор.
Потерла лоб. Никак не пойму, почему мои силы не хотят восстанавливаться. Уже все соседки бегают как сайгаки, словно и не было безумного утра, а я все не в себе.
Несколько метров до тупика, я уже начала расстегивать сорочку, как с правой стороны звучным потоком полилась включенная вода.
В нише спиной ко мне стоял парень, опираясь обеими руками в стену и наклонив голову. Струи падали на угрожающе широкие мускулистые плечи, подпрыгивали искристыми каплями и разлетались в стороны мелкой моросью. Темная вязь татуировок тянулась от основания шеи в оба стороны к руками, заходя углами на лопатки, словно одевая тело в древний доспех. Под кожей медленно двигались мышцы, перекатываясь, словно передавая подачу, когда молодой мужчина переступил ногами.
Я стояла безмолвно, пришито и бесконечно восхищенно перед гордой мужской красотой тела, собранного в единую идеальную машину. Надо отступить, отвернуться, уходить, а я все смотрела на капли воды, собирающимися в сверкающие нити и легкими зигзагами скользящими вниз.
Все ниже. Мощные, удлиненные бедра неизвестного гасовца выдавали в нем отличного бегуна. А округлые, замечательно ладные ягодицы были хороши без всякой дополнительной функциональности, эдакая отличная крепкая парочка. В отличие от спины, здесь ничего не было покрыто татуировками, все чистое, как подарила природа. Даже нежное, хотя такая характеристики с трудом подходила этому телу.
На тренировочной базе отца курсанты постоянно бегали в длинных спортивных трусах, так что верхние части тела я видела в бесконечном количестве. А вот нижние эффекты…
