Незнакомец повернул голову и уставился на меня холодными глазами Райдена.
— О-о-о, — простонала я в расстройстве. Ну надо же было так попасться. За рассматриванием пятой точки.
Меня изучали не больше секунды.
— И как тебе? Достаточно налюбовалась или надо развернуться?
Некоторое время я всерьез раздумывала над идеей повернуться и убежать. В конце концов, не будет же он меня догонять в таком виде. И рассказывать друзьям не сможет, вряд ли можно улучшить имидж фразой: «Она увидела меня голого и сбежала». Я даже сделала небольшой шажок назад. Но Райден успел первым. Он почти молниеносно развернулся и шагнул ко мне.
— И как тебе то, что видишь? Ты за этим сюда пришла?
Мокрый, с потемневшими от воды волосами, без лоскутка одежды на теле, он по-прежнему оставался настолько самоуверенным, как я и в прекрасном вечернем платье себя не факт, что так почувствую.
— Трапецевидные отличные, ты настоящий атлет, — стараясь выглядеть независимо, похвалила я. Погибать, так красиво. Если человек спрашивает, почему бы не ответить. Заодно незаметно сглотну слюну, — Передние зубчатые мышцы тоже на загляденье, не часто такие вижу. А вот икры надо бы покачать, худоваты в балансе.
— Зубчатые? Это где? — изумленно спросил Рай.
— Вот они, — ткнула я в кубики.
Пытать меня будут, и я не смогу ответить почему я так поступила. Рука действовала сама. Наобум. Потому что я понятия не имею, где по-настоящему находятся упомянутые части.
Еще маленькой я любила с умным видом водить пальцем по плакатам, висящим на стенах в мамином кабинете. Большинство слов были написаны на латыни и оттого очень смешно читались, особенно, если произносить их, меняя ударение.
Но были и вполне понятные названия, которые я помнила до сих пор, правда, без всякой привязки в конкретному месту на теле. Ориентироваться пришлось на ходу. Заметь, Райден, я не на тебя обнаженного слюну роняла, а спокойно оценивала физическую форму однокурсника, как ценитель. Отакот!
Надеюсь, белоголовый со временем не обнаружит зубчатые мышцы где-нибудь во рту, поддерживающие челюсть.
— Ладно, не буду тебе мешать. Пойду, — бодро сообщила я, деловито сбросив пару капель воды с его живота. Гладкая влажная кожа призывала дотронуться до нее всей ладонью, но это, что называется — уже ни в какие ворота, не объяснить. А жаль.
Райден накрыл сверху мои пальцы прохладной после душа рукой и… глубоко вздохнул, потом еще раз. Мои пальцы свело, словно их зажало медвежьим капканом.
— Очень интересно, — сказал он, делая шаг на сближение. Вплотную. Меня обдало жаром.
— Что именно интересно? — осторожно осведомилась я, отступая и отчаянно розовея щеками.
— Я прилично поистратился на тесте и не успел полностью восстановиться.
— Рада это слышать. В смысле не рада. Да плевать. Мне все равно. Ты что делаешь?!
Шаг. Он почти вплотную прижал меня к стене, где на крючке висели его вещи. Что за дурная привычка меня плющить?
— Странная ситуация, Маккой. Не было сил, но ты притронулась и усталость как рукой сняло. Как же это объяснить?
— Я бодрю? — неуверенно предположила я.
Камачо навис горой, и я с трудом удержалась, чтобы не съежится. Мамочка, почему ты не родила меня Аделаидой?
— Тебя кто подослал? — его голос звучал все напряженнее, Райден был так близко, что шептал мне практически в губы, обдувая устрашающим горячим дыханием. — Родители? Борны?
— Да я на вечеринке впервые о тебе узнала!
Очень тяжело сохранять силу духа, когда в полутьме прижимается здоровенный голый мужчина. Варианты развития событий как-то подозрительно пошло сужаются. Татуировки на его груди и плечах мерцали, все больше наливаясь зеленоватым светом. И я осознала, что нобиль гладит себя по животу моей захваченной ладонью. Никогда не думала, что у мужчин может быть такая гладкая, шелковистая кожа. Самое удивительное, что происходящее меня пугало и бодрило одновременно, скручивая желания бежать и остаться в единый противоречивый комок.
— Давай, малышка, признайся мне, кто тебя так хорошо подготовил, создал прямо для меня. Не бойся, я смогу тебя защитить. Ты же хочешь мне довериться, рассказать откуда знала как проходить тест, и как познакомиться на вечеринке в доме Борнов….
Его губы были в миллиметре от моих. Выше почти на голову, широкий, он просто обволок меня сияющим телом, заставляя теряться в приливах поступающей силы.
— Если ты все расскажешь, Маккой, все-все, как на духу, я разрешу и дальше меня трогать…
Что?! Он меня купить вздумал? Я прищурилась и зашипела:
— Райдет Камачо, и давно вы торгуете своим телом?! Потрогать за рассказ. А что еще в вариантах?
Белоголового смело в секунды. Только что пугал меня до дрожи в коленках, и вот уже стоит в метрах в двух минимум, злой, красный, раздувая ноздри и играя желваками.
Я гордо подняла выроненные полотенце и сменные трусики, взмахнула, отряхивая, но, кажется, на них потоптались, придется сразу откладывать в стирку.
— Маккой, ты издеваешься? Войны хочешь?
— И мысли не было, — на всякий случай я выставила между нами руку с вещами. И начала пятиться к выходу, — просто запомни. Я подавала документы в ГАС ДО встречи с тобой. Что случиться на тесте — понятия не имела! Но если ты, упрямый баран, будешь продолжать меня доставать и мешать учиться, я тебе твою войну к порогу подгоню, понятно?
— Мы поняли друг друга, Маккой.
Райден наклонился и поднял свое полотенце, сбитое нами с крючков. Хмыкнул, обернув вокруг бедер, чем меня несказанно порадовал, все же очень трудно смотреть прямо в глаза, когда так и тянет хотя бы на секундочку зыркнуть вниз. Вдруг у него не только икры несбалансированные. Эх.
В полном молчании мы не сводили друг с друга глаз. Райден, стоя по середине прохода, с прядями влажных волос до плеч, с настороженным выражением лица бойца, наблюдающего за опасным противником.
Я, все быстрее отступающая спиной назад, со сбитым дыханием и колотящимся сердцем.
Наконец, развернулась и на всех парах припустила в наш, девчоночий блок. Несмотря на нервную атмосферу произошедшего, чувствовала я себя удивительно хорошо, полной сил по макушку. Бросила белье с полотенцем на кровать и ринулась к полке с книгами, почитать что-нибудь на ночь.
— Эля, ты в курсе, что сияешь?
Моника подошла поближе и с удивлением воззрилась на мою лопатку, где рядом с маечной лямкой тихо затухала руна академии.
— Да? Наверно из-за того, что пришлось бежать. Не хотело кое с кем встретиться.
— И не встретилась?
— Удачно разминулись.
— Ааа, — сказала Моника, — а почему тогда на твоем полотенце стоит нашивка «Райден Камачо»?
Я почувствовала себя пойманной на месте преступления, эдаким кошаком рядом с опрокинутой кастрюлей. Как ни таращ честные глаза, приговор подписан заранее. Улики вот они, в наличие, сколько лапой не подгребай.
Вздрогнула, затаив дыхание, ни вдохнуть ни выдохнуть, я медленно перевела взгляд на белые сменные трусики. И чуть не застонала от облегчения. Мои. Не перепутала.
Дыши, Эля, дыши. По крайней мере тебя не обвинят в ночных нападениях на парней, с целью лишения их нижнего белья. А всего с одним полотенцем мы еще ого-го, сможем выкарабкаться.
— Все просто, — медленно произнесла я, судорожно пытаясь склеить тут же разваливающиеся карточным домиком мысли. — Иду это я в душ… Иду…Э…
— Эй, девчули! Есть разговор.
Я ей памятник поставлю. Не соседка, а бриллиант. Ледка взяла манеру забегать к нам без стука, я хотела серьезно поговорить с ней на эту тему, но сейчас даже не злилась. Только плюхнулась на кровать, прикрывая собой от цепких любопытных глаз мятое полотенце с обличающей меткой.
— Мы тут с Аделаидой поболтали и решили предложить держаться всем вместе до конца месяца. Что скажете?
Она прошла в комнату и села за мой письменный стол, тут же заглянув в ящик. Пока там было пусто, сумку с мелочами из дома привезут только завтра. Но все равно любопытство Ледки показалось неправильным, как копание в чем-то личном. Есть люди, совершенно не разбирающие, где чья собственность. Как мой папа, вечно хватающий мою чашку. Но он точно бы не полез в чужой стол.
