— Могут, — согласилась я, стоически запрещая себе чесать пульсирующее плечо. — Тут странных типов хоть отбавляй, прижмут к стене и доказывай, что ты не при чем.

— Вот! — Моника плюхнулась рядом со мной на кровать, потрогала, извернувшись, лопатку и выругалась. — Нижний Хаос, до костей пробирает, что они туда нам затерли.

Я собиралась ответить в духе: «Нам вряд ли об этом скажут», но не успела. В дверь громко постучали, створка распахнулась, с шумом ударившись в стену и на пороге появилась пышная, румяная девушка, чью фигуру форменная майка-топ облегала как-то частично, не успевая оказаться во всех стратегических местах одновременно.

— Привет, девчули, — сказала она, быстро обшаривая взглядом комнату, — меня Ледка зовут. Там какие-то конверты принесли, не знаете, что с ними делать? Сразу распечатывать или с утра, как занятия начнутся?

— И тебе привет, — немедленно отозвалась моя соседка, быстро осмотрев женственные формы вошедшей и еле заметно поморщившись. Со своей поджарой мальчиковой фигурой она сильно проигрывала в сравнении. — Меня Моника зовут, а подружку мою Стелла. А что за конверты?

— Именные, для каждой.

Моника ринулась в холл, едва не снеся неуклюже отшатнувшуюся в сторону пышку. Интересно, как с такими физическими данными Ледка смогла пройти по документам, там же вложено медицинское заключение.

Зато улыбалась пампушка ясно и широко, так что я невольно ответила тем же.

— Тебе кто из крутых понравился? — спросила она, заинтересованно меня оглядывая. — Ты ничего так, как и я.

Пока я крутого видела только одного и раньше его портрет не раз встречала в газетах, так что выбора особо не было.

— Гвидо Кантана, — честно назвала я седого претора, — ты же про преподавателей спрашиваешь?

Пышка споткнулась и чуть не полетела носом в пол, еле ее удержала, тяжелую.

— Ничего себе ты замахнулась, — присвистнула она, опираясь на мою руку и тараща глаза, — вообще я из нашего набора, студентов Альф имела ввиду. Мы с тобой обе девчули ладные, не селедки, можем выбрать кому хвосты закручивать. Но сам Кантана, ты крутая!

Она начала задыхаться от восторга, мою руку зажали две ладошки, на мое удивление — мозолистые и крепкие, совсем не подходящие остальному мягкому образу.

— Ледка, мы не поняли друг друга. В смысле любовных отношений я пас, сюда учиться пришла. Не флиртовать и не выходить замуж.

— Ааа. Ну да, все мы учиться.

Она многозначительно хихикнула. У меня такая подружка была в школе, скажешь что-нибудь, а она «да-да, как же как же». И многозначительно подмигивала. Доказательства, спор до хрипа, факты — все впустую. Как вбил человек себе в голову, так и будет считать. И ничем было не переубедить. Например, что дружба с учительницей истории у меня исключительно из уважения к профессионалу и симпатии к хорошему человеку. Подружка кивала и утверждала: «Все понимаю, оценка важна, с этой грымзой лучше дружить, ты молодец, стараешься».

Мне иногда кажется, что некоторые люди живут в своем отдельном мире. И поменять чью-то выстраданную убежденность почти невероятно — тебя просто не услышат. Или заподозрят во лжи. Дескать, ааа, скрывает правду, хитрая.

Я вышла в холл и остановилась. Все уже расхватали конверты и жадно читали содержимое.

Само помещение было крошечным, с почтовую марку. Кругом, в простенках между дверями, размещались три узких то ли кресла, то ли дивана и малипусечный журнальный столик по центру. Если кинуть на него журнал о здоровье, один в один будет похоже на приемную в заштатной стоматологической клинике. Холодно, куце, надо дождаться чего-то и убежать.

По середине холла, нависая над журнальным столом и разрывая небольшой синий конверт, стояла гора. Гора мышц. С маленькой девичьей головой на самом верху. Украшено все это было задорными русыми кудряшками, коротко стрижеными и поэтому плотно прижатыми к коже.

— Это Аделаида, — пробормотала Ледка, представляя четвертую студентку Гамма, — а вы что, уже решили открыть? Нас не заругают?

Серые «невесты-нобили» фыркнули, продолжая читать содержимое своих посланий. Я махнула рукой, и Аделаида ловко перебросила конверты всем остальным. Некоторые родители удивительно прозорливы в нарекании младенцев. Представляю, увидели большое кудрявое чудо и сразу: «Да это же Аделаида!».

— Нет запрета открывать. Значит можно, — Молотообразные пальцы осторожно держали одинокий белый листок. Аделаида зачитала низким трубным голосом. — Ровно в одиннадцать часов студенты Испытательного отбора приглашаются в блок 516 на тест по физической подготовке.

Через пару мгновений холл наполнился шумом сдвигаемых по пути диванчиков и сдавленными вскриками. Все бросились по своим комнатам собираться на скорую руку. До одиннадцати осталось минут десять, а мы не готовы и даже не знаем дороги в загадочный 516 блок. Твари Хаоса, не сегодня, а завтра же уроки должны начаться! Какой тест?

Привычная к быстрым сборам, я проверила как сидят на ногах ботинки и накинула один из двух выданных спортивных комплектов: брюки и майку. Моника, глядя на меня, надела то же самое.

Выскочив в холл, и найдя его пустым, я громко постучала во все комнаты. Какие бы мы не были разные, девчонок слишком мало и в мире мужчин нам лучше держаться вместе.

— Да плюнь ты на них, тут каждый за себя, — нетерпеливая Вега уже приплясывала в дверях.

Я еще раз быстро пробежалась по тексту письма и несогласно покачала головой.

— Видишь формулировку «ровно в одиннадцать», боюсь если кто-то не успеет, добром это не закончится.

Мне тоже не улыбалось тянуть остальных, да и чувствовала я себя после получения татуировки не очень хорошо, куда только делся прилив сил, полученный после короткой стычки с Райденом. Но если есть хоть малейшая возможность найти друзей и единомышленников, это нужно сделать, и что-то мне подсказывало, что среди девушек я найду их чуть легче, чем среди парней.

Соседки оказались в своих комнатах. Они… нет слов… Они наносили косметику на лица. Лишь Аделаида отличилась, она крутилась перед ростовом зеркалом и, обидчиво оттопырив нижнюю губу, изучала треснувшую в плечах рубашку.

— Вы что, ополоумели, — гаркнула я, распахнув обе двери одну за другой, — тест на физическую подготовку, мы бегать будем, а у вас вся краска потечет, так изуродует, что парни шарахаться будут! Аделаида, не злись на дырки, они подчеркивают твою стать.

На меня косились, огрызались, спорили, но сборы пошли быстрее.

Когда я спросила, знает ли кто где неизвестная «пятьсот шестнадцатая», Глория из Альфы припомнила, что видела указатель со стрелкой в другое крыло.

В итоге я ухитрилась за кратчайшие сроки выпнуть девушек из комнат и, грозя карами отчисления, дотянула до нужного блока всех. Успели мы ровно за минуту до назначенного времени.

Перед огромной арочной дверью стояли два громилы в форме старших курсов с красными нашивками кураторов. Они с изумлением рассматривали нашу вразнобой бегущую трусцой девчачью стайку. Аристократки вообще на меня не смотрели, оскорбленные постоянными подстегиваниями и напоминаниями. Остальные девчонки старались держаться рядом.

— Глазам не верю, ты посмотри. Они что, все шестеро успели? — один из кураторов недоуменно поднял бровь, быстро отметил наши фамилии в списках присутствия и выдал нашейные платки.

Белый для представительницы Альфа, желтый — Бете и синие нам, Гамме.

— Повезло парням в этом году, — второй прикосновением ладони отворил тяжелую дверь, — ни одной девчонки быстро не отчислят. Помнишь, у нас сразу половина первые штрафы получили за недисциплинированность.

В дверь мы проходили молча, осознавая какой засады избежали. Глория чиркнула по мне взглядом и почти неуловимо кивнула. Ну надо же, бьюсь об заклад, это была благодарность.

За спиной с лязгом закрылась дверь, отделяя безопасный коридор от странного места, похожего на помещение цирка, только без сидячих мест.

Пол сиял от золотой краски, правда местами выщербленной до исходного темного дерева. Середину огородили по форме большого круга, отделенного от остальной площади крупноячеистой сеткой. Огромный куб в центре был завешен тонкой, едва колышущейся занавесью. На фоне ярко-красных стен общая картинка выглядела фантасмагорично.