Я собрала все силы и снова рванулась, на этот раз так резко, что он на секунду ослабил хватку. Я отпрыгнула на шаг, спотыкаясь о бордюр. Дыхание перехватывало.

Вадим опустил руки в бессилии. Его плечи сгорбились. Он провёл ладонью по лицу, и в этом жесте была такая печаль, что на секунду во мне что-то дрогнуло.

— Я для тебя столько делал, — прошептал он, глядя куда-то мимо меня. — Я же всё ради нас. Ради нашего будущего. Ради семьи. Как ты могла?

Холодная, острая сталь вошла в меня. Я больше не смогла молчать.

— А ты как мог?! — выдохнула я, и голос мой прозвучал ледяным и чужим. — Да ещё и с… лучшей подругой.

Он замер. Его лицо вытянулось от искреннего, неподдельного шока.

— Что? — он прошептал. — Ты о чем сейчас вообще?

Он говорил что-то еще, но мой мозг, отравленный болью и гневом, отказался анализировать его слова.

Всё смешалось в один сплошной ком предательства. В ушах зашумело, подкатила тошнота, резкая, нестерпимая. Горло сжалось.

Я не успела ничего сказать. Мир поплыл. Я резко наклонилась вперед, судорожно схватившись за холодный металл ограды, и меня вырвало. Унизительно, горько, на глазах у человека, который стал причиной этого кошмара.

Я стояла, согнувшись, давясь слезами, чувствуя, как по спине бежит холодный пот.

Когда я смогла поднять голову, я увидела его лицо.

Шок сменился медленным, ужасающим пониманием.

Он смотрел на меня, на мою согнутую фигуру, и в его глазах загорелся огонёк надежды. Страшной, мучительной надежды.

Он сделал шаг, потом ещё один, и вдруг опустился передо мной на колени прямо на грязный мокрый от талого снега тротуар. Его глаза, полные боли и мольбы, смотрели на меня снизу вверх.

— Нина? — его голос дрожал. — Ты…

Он не договорил. Он боялся произнести это вслух.

Я вытерла рот тыльной стороной ладони, чувствуя, как трясутся колени. Во взгляде у него был вопрос, который мог изменить всё.

Но я не могла признаться.

Я не могла позволить ему прикоснуться к этому. К единственному, что у меня осталось.

— Тебя это не касается, — прошипела я, отворачиваясь от его полного надежды лица, и, собрав остатки сил, побрела прочь, оставляя его стоять на коленях.

Глава 10

Дверь в мамину квартиру открылась с непривычной тяжестью.

Воздух, густой от аромата готовящегося ужина, ударил в ноздри. Это был запах родного дома.

Мать бросилась ко мне из кухни, вытирая руки о полотенце. Глаза у неё были красные, мокрые.

— Доченька! Господи, наконец-то! — она схватила меня за плечи, впиваясь взглядом. — Ты в порядке?

Я молчала. Смотрела на неё, на её испуганное, виноватое лицо, и не находила в себе ничего, кроме ледяной, каменной стены. Они все были по ту сторону этой стены. Они — и он.

Не отвечая, я прошла в комнату. Буся лежал на своей лежанке, свернувшись калачиком. Он слабо вильнул хвостом, увидев меня, но даже не поднялся. Нос был сухой и горячий.

Я наклонилась, прижалась лицом к его горячему боку, почувствовав слабый, преданный стук его сердца.

— Поехали, дружок, — прошептала я ему.

Встала и начала скидывать его вещи в пакет — миски, корм, лежанку.

Мать застыла в дверях, наблюдая за каждый моим движением.

Рядом с ней возник брат.

— Ты куда собираешься, оставайся у нас.

— Нет, у меня другие планы.

Он стоял, устало опершись на косяк, и смотрел на меня тяжёлым взглядом.

— Ладно мы, сами виноваты. Но зачем ты с Вадимом так жестоко? — тихо спросил он. — Он же с ума сходит.

Я продолжила молча собирать вещи.

— Хотя бы выслушала его, — в его голосе прозвучало раздражение. — Зря ты так. А он нормальный мужик… квартиру вам купил.

Моя рука, тянувшаяся за пакетом с кормом, замерла в воздухе. В ушах зазвенело.

— Что? — я медленно выпрямилась. — Что ты сказал? Повтори.

— Чтобы ты выслушала его.

— Нет, — перебила я, и голос мой стал низким и опасным. — Потом.

В животе шевельнулась знакомая тошнота, горло сжало.

Я, не дожидаясь ответа, рванула в туалет, едва не упав на повороте на разбросанных машинках племянника.

Мир плыл. Квартира? Он купил квартиру нам?

Но как же Катя? Как же их утренний разговор про «оформил» и «когда скажешь»?

Что-то не складывалось.

Когда я вышла, бледная и обессиленная, они ждали меня в коридоре.

Мать смотрела на мой живот радостным, полным надежды взглядом.

— Ой! — только и смогла выдохнуть она. — Ты что, беременна?!

Брат, всё такой же хмурый, но с восторженными искорками в глазах, спросил дрожащим голосом:

— Нин? Это правда?!

Я кивнула, не в силах вымолвить и слова.

Мать расплакалась и бросилась обнимать меня. Брат тоже неловко обнял нас за плечи.

— Это так чудесно. Ты беременна, а Вадим купил квартиру. У вас всё будет замечательно. Он ищет тебя, выжидает под нашим подъездом, — будто заклинание повторял брат. — Понимаешь? Он любит тебя.

Ледяная волна накатила.

— А ещё, он изменил мне, — отрезала я, вырываясь из их объятий.

— Нина! — мать всплеснула руками. — А ты с ним вообще говорила? Может, всё не так?

— Зачем, если я всё увидела своими глазами! — крикнула я, и голос сорвался.

— И что ты там увидела-то, а? Нин? — в голосе брата звучало не сочувствие, а вызов.

И перед глазами всё поплыло. Тот ужас. Красный кузов. Запотевшие стёкла. Буся, привязанный снаружи, жалобно скулящий. И эта спина… эта рука…

— Хватит меня мучить! — закричала я, схватив сумку с Бусей на руки. — Хватит! Буся был пристегнут к машине, пока Вадим…

Я не смогла договорить и потянулась за дорожной сумкой.

— Подожди, я помогу, — брат сделал шаг ко мне.

— Не надо.

Но он всё равно вышел следом, выхватил у меня из руки сумку и молча пошёл рядом вниз по лестнице.

Глава 11

Мы с братом вышли из подъезда на холодный воздух.

И я снова увидела его. Вадим стоял у своего внедорожника, лицо измождённое, но с новой искоркой надежды. Он сделал шаг вперёд.

— Нина, пожалуйста, просто