«Не очень правдоподобно. Два за сочинение. Придумай что-нибудь интереснее».

«Вера, это не смешно!»

«Вот я тоже так думаю. Взрослый мужик, а сочиняешь какую-то ересь, лишь бы трусливо забрать деньги, которые также трусливо прятал от меня. Где твои яйца? Где гордость? Где совесть? Всё протухло?»

Отложив телефон в сторону, я посмотрела на кактус и улыбнулась.

Когда я недавно вздыхала перед сном, что бывший не баловал меня цветами, я как-то не ожидала, что отец двух хулиганов подарит мне это колючее нечто.

Хотелось ромашек, пионов или гладиолусов. А тут кактус. Хотя сейчас я чувствую себя как это растение, тоже колючая и не хочу никого к себе подпускать, особенно мужчин. От них одни проблемы.

Глава 8

Глава 8

Вероника

Меня уже стала не то что злить, а, скорее, даже настораживать агрессия в мой адрес от младшей дочери.

Вика разговаривала со мной слишком резко, словно забыв, что я её мама и со мной надо быть вежливой.

И ведь не сказать, что она была привязана к своему отцу, чтобы теперь так сильно злиться на меня.

Всё-таки девочки всегда были на мне. Это я с ними сидела, когда они болели, делала с ними уроки, во всём помогала и всему обучала. Глеб исполнял роль «доброго» папы. Придёт с работы, похвалит, спросит как дела, поцелует и в лучшем случае что-то подарит. Я же была «плохой» мамой, которая заставляет есть каши и овощи, наводить порядок в своей комнате, следить за чистотой и стараться быть прилежными.

Вот только что Вика, что Маша уже в том возрасте, когда уже начинаешь понимать, что к чему. Что мама не просто так тебя ругала и её советы не были нелепыми и глупыми.

Так почему моя дочка так сильно злится на меня, пытаясь доказать, что я, как жена, должна была спасать свой брак всеми силами?

Во-первых, это не ей решать, а нам с мужем. Во-вторых, у меня такое ощущение, как будто это всё кем-то навязано.

Ну не может моя мягкая по характеру Вика так быстро превратиться в почти незнакомую мне девушку, которая будет наседать на меня с какой-то глупостью, пытаясь доказать, что ей в её восемнадцать лучше знать, как должна вести себя хорошая женщина.

Чувствуя, что здесь что-то не так, я созвонилась с Машей, желая через неё узнать, что же происходит с её сестрой.

Правда, было довольно неприятно осознавать, что моя родная дочка что-то от меня скрывает, при том что раньше у нас с ней были доверительные отношения.

Маша долго ходила вокруг да около, не желая прямо отвечать на мои вопросы, под конец сильно разнервничавшись, но я не сдавалась, продолжая наседать на старшую дочь.

– Я прекрасно понимаю, что у вас с Викой теперь полная свобода действий, вы уже взрослые и думаете, что сами знаете, как надо жить, но я ваша мама, а не чужой человек. Я уж точно не посоветую ничего плохого и не стану вас осуждать. Поэтому, Маша, если тебе что-то известно, то не молчи. Позволь мне узнать, что происходит с твоей сестрой. Я уверена, ты и сама догадываешься, что Вике нужна помощь.

Немного помолчав, Маша, будто себя пересилив, всё же сдалась.

– Дело в том, что Вика боится твоего осуждения. И она знает, что ты не одобришь её выбор.

– Когда это я вас осуждала? И... Одобрю её выбор? Она стала с кем-то встречаться? Боже, Маша, кто он? Это взрослый мужчина? Он женат? Ничего не понимаю!

– Мам... Он чеченец.

Меня как громом ударило.

Нет, я ничего не имею против чеченцев, но у них свои порядки, довольно крутой нрав и жёсткое следование традициям. Да и в жёны они в основном берут «своих» девушек. С нашими же крутят недолгие интрижки, после чего или бросают, или оставляют в качестве любовниц.

Но зато теперь я понимаю, почему Вика ни с того ни с сего стала что-то там твердить про женское самопожертвование во имя семьи, раздавая мне советы, которых я не просила. Ещё и посмела упрекнуть меня в том, что я была плохой женой, раз мой муж решил уйти к любовнице.

Вот честно, окажись Вика в этот момент рядом со мной, я бы дала ей ремнём по заднице, наплевав на её возраст.

Малявке восемнадцать лет, а она мне нотации читает, оправдывая своего отца.

Но теперь-то понятно, в чём дело.

Моя дочка попала под влияние более сильного мужчины. И я не удивлюсь, если он в добавок к этому окажется старше.

– Вика уже два месяца встречается с Маликом и всё не знает, как тебе рассказать, – добавила Маша, пока я пребывала в шоке и пыталась понять, что мне делать.

Но одно я знаю наверняка, я не позволю своей дочери испортить себе жизнь, связавшись с каким-то красивым тираном, который заставит её ходить по струнке смирно!

Сейчас, когда гормоны бушуют и Вике кажется, что этот Малик её первая и настоящая любовь, она будет спокойно внимать каждому его слову, принимая всё сказанное за чистую монету.

Знаем мы эту юную любовь, сильную, дурную и зачастую несчастную.

Мне же тоже когда-то было восемнадцать. И сейчас, вспоминая себя в том возрасте, когда я сходила с ума по своему одногруппнику, вытанцовывая перед ним цирковой собачкой, хочется хлопнуть себя по лбу и сказать: «Какой же ты была глупой, Вера».

– А что ещё ты о нём знаешь? Кто он? Сколько ему лет? Надеюсь, у него нет невесты... Хотя даже будь у него жена, он бы об этом молчал.

– Мам, я больше ничего не знаю, честно. Вика и со мной не особо общается в последнее время. Ну... Разве что могу добавить, что один раз он её ударил.

– Ударил?!

– Вика так и не объяснила толком, что там у них произошло, сказала только, что сама виновата, довела Малика и у него не было другого выхода, как успокоить её... Физически.

Боже, мне сейчас плохо станет.

Какой-то козёл посмел поднять руку на мою девочку, а я и не знала! А она и не сказала!

Почему?

Глеб, может, и подлец, но он ни разу не посмел даже пальца в мою сторону поднять. Если не брать наш «разговор», когда я первая набросилась