Вроде я взрослая женщина и должна уже прекрасно осознавать, что первое впечатление бывает обманчивым и не стоит ориентироваться на внешность, но, чёрт меня побери, Комаров и правда пугал!

Теперь я понимаю, почему Ангелина Павловна не захотела лично с ним разговаривать, доверив это мне.

Да встреть я такого бугая, ещё и с таким злобным выражением лица в каком-нибудь переулке, я бы бежала сверкая пятками и всем, чем только можно сверкать при беге.

Так, Вера, в любой ситуации надо сохранять спокойствие. Вот и сохраняй.

Почему я вообще так сильно разнервничалась? Словно мы с ним не поговорить собираемся, а сражаться в рукопашной борьбе.

– Добрый вечер, – голос Комарова был под стать его внешности, такой же грубый и пугающий, – Это вам небольшой презент. Мальчишки сказали, что вы любите кактусы.

Поставив на мой стол большой горшок, в котором был такой же большой круглый кактус, а вслед за ним достав из большого кармана пиджака большую шоколадку, также положив её на мой стол, Кирилл Львович пододвинул стул к моему столу и спросил:

– Так по какому вопросу вы хотели со мной поговорить?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы отойти от «небольших презентов» мужчины и осознать смысл сказанных им слов, чтобы тут же перевести на него удивлённый взгляд.

И каким же маленьким теперь казался мой кабинет, стоило в нём появиться Комарову. Помещение, как и все вещи, словно уменьшились, да и я тоже вся сжалась.

Сев ровнее и расправив плечи, я, надеясь, что мой голос прозвучит уверенно, ответила вопросом на вопрос, с запозданием осознав, что так и не поздоровалась в ответ:

– Кирилл Львович, вы разве не читали моё сообщение? По-моему, я всё чётко и детально вам описала.

Мужчина нахмурился, из-за чего стал казаться ещё строже, и медленно кивнул.

– Скорее всего, вы писали моему помощнику, так как я оставлял его контакты для связи. Он кратко передал мне суть проблемы, но честно, я уже не помню, что вам ответил. Но он вроде урегулировал недавнюю проблему. Вы же имеете в виду ту ситуацию с огнетушителем? Во-первых, мои мальчишки этого не делали, а просто, скажем так, оказались в не том месте, ещё и не в то время.

М-да, эта фраза про время и места будет ещё долго меня преследовать. Это прямо любимое оправдание для младших Комаровых.

– Во-вторых, мой помощник ещё сегодня утром созвонился с вашей директрисой и договорился о компенсации, которую я уже выплатил. И, как он мне передал, ваша начальница осталась вполне довольна. И заметьте, я не стал наводить шумиху и искать настоящих виновников произошедшего. Но и вину своих детей я признавать не намерен. Я так понимаю, вы только об этом хотели со мной поговорить, верно?

Сообразив, что Комаров собирается закончить нашу встречу, которая ещё даже толком не началась, я невольно ударила ладонью по столу. И мужчина, уже почти вставший со стула, сел обратно.

Удивилась я, удивился он, но мы оба одновременно натянули на лица вежливые выражения. Ну, моё точно было вежливым. А вот у мужчины... Бр-р-р. С таким выражением лица убивать идут.

Ладно, это я уже утрирую.

А вообще, я поражаюсь этим человеком. Он только через помощника узнаёт, как дела у его детей? Он вообще в курсе всех тех сообщений, что я ему отправляла?

И зачем он тогда пришёл, чтобы вручить мне кактус с шоколадкой, выпендриться, какой он крутой, раз уже всё уладил, и гордо уйти, чтобы снова меня игнорировать?

Кто вообще дарит женщинам кактусы?

Понятно, что близнецы приврали, сказав, что мне нравится это растение, но у него что, нет своей головы на плечах?

Это же надо задобрить классного руководителя кактусом и шоколадкой! Как-то странно он меня оценил.

– Кирилл Львович, раз мы с вами наконец-то увиделись, то я с удовольствием обсужу с вами успеваемость ваших сыновей, а также их поведение на территории школы и постоянные попытки сорвать уроки.

Я почему-то улыбнулась, вот только эта улыбка, как мне показалась, была похожа на хищный оскал. Даже Комаров напрягся, посмотрев на меня чуточку иначе. А точнее, именно что «посмотрев».

До этого я была для него чем-то сродни пустому месту, на котором взгляд не фокусируется, а сейчас я явно завладела его вниманием.

И не дав мужчине меня перебить и попытаться улизнуть из кабинета, я пошла в словесную атаку, на эмоциях даже встав из-за стола, расхаживая вдоль доски и припоминая все проступки Максима и Вити.

Признаю, меня понесло. Видно, ситуация с мужем немного выбила меня из колеи, потому что я опомнилась только когда заканчивала читать взрослому мужику лекцию по воспитанию детей и роли отца в семье, закончив всё словами:

– Знаете, очень хорошо, что у мальчиков есть отец, но вашего физического присутствия в их жизни недостаточно, нужна ещё и эмоциональная составляющая. Поймите, они уже потеряли свою маму, так ещё и вас постоянно нет рядом. И если вы и дальше будете пропадать на работе, перекладывая воспитание детей на других людей, то это грозит для них появлением поведенческих проблем, таких как эгоцентризм, агрессивное отношение, буллинг, а также стремления к постоянной конфронтации с окружающими их людьми.

– Спасибо, учту. – Это всё, что сказал Комаров, встав со стула и медленно подойдя ко мне.

И меня пугала наша сильная разница в возрасте, как и его физическое превосходство.

Ну и почему-то я вдруг подумала, что его было бы не так легко избить полотенцем или сковородкой, как моего бывшего.

К чему такие мысли, непонятно.

– Тогда постарайтесь по возможности быть на связи. И я искренне надеюсь, что у Вити с Максимом всё будет хорошо, и вы найдёте с ними общий язык. До свидания.

Сделав небольшой шаг назад, чтобы увеличить между нами расстояние, я ощутила сильное желание спрятаться от внимательного взгляда серых глаз, который словно сканировал меня, желая изучить со всех сторон и пробраться внутрь.

– До скорой встречи.

Развернувшись, Комаров подошёл к двери, снова посмотрел на меня, точнее на мою правую руку, скользнув по ней цепким взглядом, после чего ушёл.

Ого. Я пережила разговор с самим Кириллом Львовичем. Кому скажу, не поверят.

Испытав лёгкий мандраж, пришедший с опозданием, я попыталась сосредоточиться на работе, но о себе напомнил Глеб, решив вернуть свои деньги.

«Вера, эти восемьдесят