— Скорее, излишне опекал. Неудивительно, что даже в старших классах школы я никогда не ходила на свидания.

— Не припомню, чтобы у тебя были проблемы в этой сфере.

— К тому времени, когда ты был помолвлен с Санни Ротшильд, меня всего однажды пригласили на танец на школьном вечере.

Улыбка исчезла с лица Престона, и Тиффани сразу пожалела, что коснулась этой темы.

— Твой танец длился дольше, чем наша помолвка. Я знал, что это ошибка, еще до того, как сделал предложение.

— Тогда почему ты его сделал?

Престон оперся на стойку и сильно сжал пальцами край.

— Потому что ее отец магнат, владелец сталелитейных заводов на всем Восточном побережье. Папа практически навязал мне это решение и вручил фамильное кольцо с бриллиантом.

Тиффани глава семейства Дель Рио всегда казался ей красивым мужчиной, хотя отчего-то пугающим. Его ненависть к их семье была очевидна, и ей в голову не приходило задаться вопросом, что же происходит по ту сторону кирпичной стены между ними, в поместье Дель Рио.

— Он говорил, — продолжал Престон, — что после того, как будет определена дата свадьбы, мы с ним можем обсудить сроки передачи мне управления компанией. Однажды утром я проснулся и понял, что ждать придется не до свадьбы, а до выхода отца на пенсию.

— Может, до того, как он узнает правду о ребенке, тебе стоит добиться обещания и конкретной даты твоего вступления в должность? — Она повернулась к нему спиной, жестом попросив развязать фартук.

— Все не так просто, Уинтерс. — Теплые руки легли ей на плечи, губы почти касались мочки уха. — Думаю, мне полагается награда.

Тиффани указала широким жестом на витрины:

— Угощайся.

— Вот с этим проблема. — Он потянул завязки фартука, Тиффани, замерев, следила, как он снимает его и кладет на стойку. — Я не могу.

Глава 5

Надо уметь себя сдерживать.

У него было множество причин в прошлом усвоить урок.

Лучше всего было уехать, проводив фургон ресторана Миши. С каждой минутой в обществе Тиффани росла вероятность нарушить данное Алише слово. Утро было похоже на прелюдию к основному действу, их тела двигались рядом в пространстве, наполненном сладкими ароматами, — настоящий букет афродизиаков. Взгляд Тиффани временами был прикован к нему, будто она ждала, когда он осмелится и поцелует ее.

Престон откашлялся и взял себя в руки.

— Я не могу определиться, с чего начать, хотя меня привлекает и манит вся эта красота, — признался он.

Тиффани заморгала и смущенно улыбнулась:

— Это правильно. Прошу сюда, добрейший сэр.

Он задержался на пару мгновений, чтобы полюбоваться ее бедрами, обтянутыми потертыми джинсами, сидящими как вторая кожа. Ее грация стала еще одной вещью, поражавшей и притягивающей.

— Итак, — Тиффани повернулась к нему лицом, — прежде чем подобрать лучшие экземпляры для знакомства, надо уточнить несколько деталей.

— Начнем.

— Молочный или черный?

— Черный, — ответил он без колебаний.

— Ты ответил так, потому что действительно любишь черный шоколад или решил произвести впечатление?

— Разве нельзя сделать и то и другое?

Тиффани закатила глаза:

— Жесткий или мягкий?

— Мягкий.

— С алкоголем или фруктами?

— Вот опять. Я могу выбрать оба варианта?

— Знаешь, — произнесла она, подходя к дальней витрине, — вообще-то да.

Она достала два подноса и поставила на стойку перед ним. Красота конфет искренне поразила Престона, они были похожи на маленькие конусы, выстроившиеся ровными рядами. Часть была украшена так, что напоминало о картине Джексона Поллока, с вкраплениями оранжевого и золотистым напылением.

Другие имели несколько граней, будто из драгоценных камней густого красного цвета. Престон взял один конус и прочитал на крошечной карточке-ценнике:

— «Оранжевый восторг»?

— Шоколадный ганаш Валрхона с соленой карамелью Гран-Мернье.

Он взял следующую.

— «Вишневый взрыв»?

Она одарила его чарующей улыбкой:

— Мусс из темного шоколада с чили и марципановой начинкой Луксардо Мараскине.

— Боюсь, мне самому не принять решение, можешь сделать это за меня?

Тиффани принялась водить пальцем над трюфелями, выбирая.

— Не так, — остановил ее Престон. — Вот так. — И решительно взял один и протянул ей.

— Нет, спасибо. Я съела их, кажется, тысячу, когда пыталась найти идеальное сочетание. Знаешь, возьми по штуке каждого, получится как раз коробка — это самое малое, что я могу сделать в благодарность.

— Я бы предпочел смотреть, самому тебя ими накормить.

Взгляды их встретились. Она приоткрыла рот, принимая конфету, Престон внимательно смотрел, как она жует. На какое-то мгновение белые зубы опустились на нижнюю губу.

— Вариант второй, — объявил Престон.

В ушах шумело, когда он подносил к ее рту вишневый трюфель. Провел им по ее губам от уголка до уголка. Она подхватила его и жевала медленнее, чуть прикрыв глаза. Престон чувствовал давление в паху, но не мог отвести взгляда. Удовольствие было написано на красивом лице, будто легло невесомой вуалью. Она распахнула глаза, и они вспыхнули теплым светом.

Пропитанный ароматами воздух между ними стал плотным. Тиффани сжала пальцами его футболку и потянула к себе. Их губы встретились, и он сразу ощутил богатство вкусов. Она прижалась к нему грудью и застонала от многообразия впечатлений.

Престон обнял ее и увлек в офис, поднял и посадил на стол. Тиффани вытянула руку, нащупала шнур, чтобы закрыть жалюзи, он же тем временем расстегивал ремень. Они оторвались друг от друга ровно настолько, чтобы она успела снять футболку с себя и с него. Престон даже не стал тратить время на расстегивание бюстгальтера — просто стянул его. Поцеловав в губы, он переключился на соски. Тиффани выгнулась и вскрикнула, добавляя удовольствия. Ощущения перенесли его в первую ночь. Они тогда отчаянно хотели друг друга и могли думать только о том, что было необходимо для близости.

Тиффани расстегнула джинсы, опустила их, а следом трусики.

Он сразу понял, что она готова принять его, но отчего-то медлил.

— Пожалуйста, Престон, не останавливайся, — простонала Тиффани.

— Но… у меня ничего с собой нет.

— Уже поздно, ничего не нужно.

— А я не причиню… вред?

Тиффани окинула его тем снисходительным взглядом, которым бесчисленное количество женщин одаривало мужчин на протяжении веков. Тех, которые могли позволить себе оставаться невежественными в одном из самых главных для человечества вопросов.

— Нет, — произнесла она, — не причинишь.

Его нерешительность мгновенно исчезла, следом пробудилось первобытное чувство собственника. Он дал волю своему возбуждению, рывком убрал мешающие джинсы, вошел в нее, сделал толчок и замер. Подавшись вперед, он склонился к самым ее губам и прошептал:

— Как долго я мечтал увидеть тебя такой!

Тиффани провела пальцами по его спине, слегка царапая ногтями, и уткнулась лицом в плечо.

— Я твоя, Престон. Мы будем вместе столько