– Ой, – перебивает меня Алла Борисовна. – Неужели вы не можете найти нормального художника? Дина совсем не бизнесмен.

Она хватает Гвоздева за локоть и тащит его внутрь дома. Я остаюсь одна. Слезы наворачиваются на глаза, от обиды хочется плакать.

Черт!

Промокаю салфеткой веки, смотрю на разводы туши и бегу в спальню. Я, как та одинокая сосна на картине, гнусь под ветром, но не ломаюсь. В каждой семье свой жизненный уклад. Если я его приняла с самого начала, не мне и менять.

В гостиной слышу приглушенный женский смех, осматриваюсь, вижу полоску света под дверью кабинета Глеба.

Подхожу, теперь различаю в смехе шаловливые нотки, и раскатистый бас мужа вторит ему.

Неужели?

Холодом сквозит по ногам, невольно передергиваюсь. Сердце останавливается от шока. Резко распахиваю дверь: Глеб развалился на диване с бокалом в руке, а напротив него сидит в кресле Маргарита и что-то рассматривает на экране ноутбука.

Ничего криминального. Вот совсем!

Тогда почему так больно в груди, что хочется кричать?

– Дорогая, – тут же вскакивает муж. – Рита просила показать ей наши семейные фото.

– И ты, конечно, выбрал самые смешные?

– Помнишь, праздник красок, на который мы попали в Индии? Ты была такая милая! Смотри!

Глеб тащит меня к ноутбуку, Маргарита недовольно дергает углом рта, но отодвигается.

Я не узнаю сегодня мужа. И чего он так суетится? Неужели эта Рита так на него влияет?

О боги, как избавиться от подозрений, которые все множатся?

С трудом фокусирую взгляд: на экране наши фото с праздника. Мы оба перемазаны краской от головы до пят и корчим рожицы.

– Дина, вам очень идет этот образ, – яд так и каплет с языка Маргариты.

– Образ кого? Чумазой дурочки?

– Ну, это сказала не я.

– Глеб!

Я стискиваю кулаки так, что ногти впиваются глубоко в кожу.

– Девочки, не ссорьтесь! – Просит чересчур оживленный муж. – А где господин Гвоздев и Влад?

– Алла Борисовна развлекает одного, а Лялька другого.

– Непорядок!

Муж подхватывает нас с Маргаритой под руки и тащит из кабинета вон. Я цепляю взглядом какой-то снимок в углу экрана, что-то царапает меня, но мысль ускользает, так и не оформившись.

Гости уходят через час. Я убираю со стола и морщусь: живот опять тянет. Я устала от ноющей боли, от суеты, подозрений, хочу принять душ и лечь спать.

– Ты скоро?

Оборачиваюсь: Глеб стоит у кухонного острова и крутит в пальцах апельсин.

– Сейчас. Еще чуть-чуть.

– Дин, брось ты все это!

Муж забирает у меня губку, обнимает и тащит в спальню. – Хочешь, мы тебе помощницу наймем?

– Не начинай, – хмурюсь я. – Мы это уже проходили. Твоей маме никто не нравится.

Это было действительно так. Как только в доме появлялась помощница, Алла Борисовна находила сотню причин, чтобы к ней придраться. Горничные увольнялись, не успев даже начать работать в полную силу.

– Конечно! Зачем ей посторонние люди в доме, когда есть такая замечательная невестка, – смеется Глеб и ласкает мне шею. – У-у-у, как ты вкусно пахнешь!

Я отстраняюсь и бегу в душ, а когда возвращаюсь, застаю Глеба с телефоном в руках. Но он быстро прячет его под подушку.

– Милый, зачем ты притащил к нам эту…

Я сажусь на пуфик, беру в руки крем.

– Дин, не начинай. Мы с Риткой в одном дворе жили, в школу вместе ходили.

– Тискались по подъездам, – продолжаю я.

– И тискались. Что с того? Это же давно было. Ты тоже в юности с кем-нибудь тискалась.

– Нет, ты у меня был первый.

– Ек-макарек, Дин! – Глеб откидывает одеяло, хлопает по кровати рядом с собой. – Иди ко мне, лапуля.

Но я упрямо сижу перед туалетным столиком, намазываю крем на локти: еще не отошла от злости, переполнявшей меня весь вечер.

– А сейчас старые чувства вернулись?

– Спятила? Никогда не думал, что ты у меня такая ревнивая.

– Ты повода не давал.

– И сейчас не даю. Ритка – подруга детства. По старой памяти помог ей с работой. Все! И вообще, она была замужем, воспитывает дочь. Ровесницу нашей Ляльки.

– Была? – я поворачиваюсь к мужу. – Это ключевое слово.

– А ты у меня пила! Пилишь и пилишь!

Глеб легко вскакивает, хватает меня на руки и несет в постель.

– Глеб, давай не сегодня.

– Устала, зайка?

Сильные руки притягивают меня к груди.

– Угу. Смертельно. Ноги просто гудят.

– Ты у меня замечательная хозяйка!

Губы мужа касаются шеи, потом мочи уха. Жаром охватывает кожу, но желание еще спит. И все же мужу удается меня завести. Сегодня он нежный и ласковый, хотя обычно резкий и нетерпеливый. И я уступаю его напору.

Утомленный ласками, он засыпает, а я еще немного лежу, прислушиваюсь к тишине дома. Моего дома.

И вдруг мелькает воспоминание.

Фото. Кто же на нем? И почему в ноутбуке Глеба?

«Потом рассмотрю», – решаю я и погружаюсь в сон, еще не зная, что завтрашний день разделит мою жизнь на «до» и «после».

Живот тянет весь день.

Боль то утихает после приема спазмолитиков и обезболивающих, то разгорается снова. Наконец решаюсь позвонить подруге.

– Сим, что делать?

– Как что? – орет в трубку та. – Собирайся и ко мне в клинику. Немедленно! Какого черта ты терпишь? Звони Глебу!

– Сим, уже поздно, да и Лялька придет от репетитора голодная.

Телефон стоит на громкой связи. Я готовлю ужин и разговариваю с Серафимой.

– Да насрать на поздно! А Ляльке семнадцать лет, сама в состоянии приготовить себе еду.

– Может, пройдет. Поговорила с тобой, и легче стало.

Я действительно не знаю, как оценить свое состояние. Вроде бы терпимо, лишь иногда морщусь и замираю, пережидая приступ.

– Идиотка! Даже слушать тебя не хочу! Звони мужу, или я сама его наберу.

– Он на конференции.

Я сомневаюсь, не хочу Глеба беспокоить, да и у него наверняка телефон отключен.

– Твою ж мать! Как болит? Где? Рассказывай. Аппендицит вырезали? – допрашивает настойчиво Симка.

– Еще в детстве.

– Камни в почках или желчном есть?

– Не знаю, не проверяла. Давно у врача не была.

– А как же медосмотр?

– Какой у домохозяйки медосмотр? Смеешься, что ли? – кривлюсь, но переворачиваю в сковороде шкворчащее мясо.

Я бросаю взгляд на часы: задерживаюсь с ужином, а стрелка неумолимо приближается к семи.

Болевой удар застает врасплох. Роняю лопатку, сгибаюсь пополам, часто дышу и глажу живот по часовой стрелке – так становится чуточку легче.

– Динка, Динка! – кричит встревоженная подруга. – Что с тобой?

– Н-не шу-ми, – с трудом выдыхаю я.

– Так! Идиотка, если ты не позвонишь Глебу, я сама его достану.

– Он в другом городе.

– Да хоть на