Я сижу с телефоном возле уха еще очень долго. Из-за того, что рано темнеет, я не имею понятия, который сейчас час. Единственный источник света – лампа, которую мы купили вместе. И я ее выключаю. Не хочу ничего видеть.

Хочу быть в темноте, во мраке.

Столько неправильных решений. Столько слов… Не верю, что сделала это. Не верю, что смогла его так обидеть.

Мой мобильный звонит внезапно напугав. С надеждой я смотрю на экран, но это не он, это мама Макара. Еще одна моя ложь, о которой говорить я ему не хочу, иначе… я боюсь, что это окончательно поставит точку.

«Если она еще не поставлена им», – снова продолжает мою мысль разум.

– Алло?

– Есения? Это ты? Голос что-то… ты не заболела?

– Можно я к вам приеду, Светлана Петровна?

– Конечно. Что случилось? Я думала, ты еще в больнице.

– Я… нет, я дома и, – не хочу говорить ей по телефону все что произошло, и оставаться одной не могу. – Скоро приеду.

Быстро одевшись, я вызываю такси и почти час еду на другой конец города. Мама Макара встречает меня у дверей. И как только я вижу эту прекрасную женщину, воспитавшую настоящего мужчину, которого я так жестоко ранила, то снова срываюсь на слезы. Мне самой лишь от мысли, как больно сейчас ему.

Более-менее успокаиваюсь я, лишь когда выпиваю полчашки чая. Она не задает вопросы. Просто ждет.

– Не знаю, откуда он узнал. Я хотела рассказать сегодня. Правда хотела… – хватаю кислород. – Стало невыносимо жить с такой правдой. Но он узнал и стал задавать вопросы… Я такого ему наговорила, – с трудом заканчиваю предложение, все еще всхлипывая.

– Тише, тише… Нельзя тебе нервничать, Есения, – Светлана Петровна гладит по руке, а я лишь больше завожусь.

– Он не простит мне этой лжи, моих слов… Я потеряла его… Он не заслужил этого, а я не заслуживаю его.

Неожиданно меня обдает таким холодом, что кровь леденеет в венах. Это конец. Я могу просить прощения, говорить о том, что мои слова – это страх… но из песни слов не выкинешь и обратно сказанное не воротишь.

Я была слишком жестокой, испугавшись потерять его и услышать осуждение, в итоге получилось еще хуже.

– Есения, – успокаивая, обнимает меня мама Макара, – он любит тебя так, как никогда и никого не любил до тебя и после тоже не сможет. Думаю, что «после тебя» он и не рассчитывает. То, что ты утаила эту правду плохо, но это твой выбор. Страх делает с нами ужасные вещи. Со мной он тоже поступил жестоко, этот страх. Думаю, ты знаешь, что мой сын ненавидел своего отца.

– Да. Он говорил, но я никогда не задавала вопросов. Мне казалось, что я сделаю ему больно, если спрошу.

– Отец Макара был жестоким человеком, и не физически, а морально. Когда мы познакомились, я была обычной девушкой. Имела в голове целый план жизни. Я видела себя через год, через пять и десять лет. Но однажды я полюбила, и все неожиданно изменилось. Я подстроила свою жизнь под мужа. Перестроила себя, свое окружение. Я была влюблена и глупа одинаково, потому что не заметила сразу очевидных фактов. А когда это произошло, я погрязла в этой клетке. Но мой сын вырос сильным и вырвался из этой тирании. И я знала, что если это произойдет, то ему нельзя возвращаться. Для меня все было уже слишком поздно, поэтому осталась.

– Мне очень жаль, что с вами такое произошло.

– Есть о чем жалеть, но Макар… Он ничего не делает наполовину. И сейчас ты должна дать ему время, солнышко.

– Мне так страшно, что… когда он придет ко мне поговорить, то будет уже уверен в том, что ему и так неплохо.

– А ты бы, смогла жить без сердца?

– Нет, но тогда, почему я так сильно его обидела? Я назвала его мальчишкой лишь потому, что не знала, как еще себя защитить. Я стала нападать и… Боже, это было так ужасно. Я же люблю его, а теперь он мне даже не верит, что чувства вообще есть.

Светлана Петровна улыбнулась, и ее глаза заслезились.

– Я верю, что ты не делала этого нарочно, чтобы его ударить побольнее. И то, что сейчас тебе больно, говорит о том, что тебе небезразлично его сердце.

– Мне страшно… Я напугана так, что порой боюсь пошевелиться. И я боюсь того, что если я умру, то ему снова будет больно из-за меня.

Я уснула на диване, пока мы говорили до глубокой ночи. А когда проснулась, надеялась, что все закончится. Что мы поговорим и все решим. Я расскажу ему, как мне жаль, расскажу о том, что я держусь лишь благодаря ему. Но этого не произошло. Макар позвонил Светлане Петровне, узнал, что я здесь, что я в относительном порядке и на этом все.

Я поехала домой, потому что мне нужно было все рассказать маме. Я ведь действительно хотела сделать это сегодня.

Мама плакала. Мама ругала меня и снова плакала. И что удивительно, сказала, что мы со всем справимся.

Я ошиблась. Я так глупо ошиблась в своих мыслях о том, как они оба отреагируют, что это стало давить на меня. Страх был больше меня, и я ему поддалась, когда должна была довериться в своей вере.

Глава 32

Макар

– Так ты не расскажешь нам, что случилось? – Толик сидел передо мной на их маленькой кухне. Настя накрывала на стол, потому что