По скрипу снега позади я понимаю, что один из охранников все-таки ушел домой за бутылочкой со смесью, а это значит, что у меня есть каких-то десять минут. И то в лучшем случае! А ведь за это время надо успеть куда-то спровадить и второго, иначе вообще ничего не выйдет. Вот только что делать с ним, я так и не могу придумать, как ни стараюсь. Одну меня добровольно точно никто не оставит — у них ведь приказ от Марата, меня они не послушаются. Но попытаться все-таки стоит.

Мысленно прикинув, что первый охранник уже ушел достаточно далеко, я оборачиваюсь.

— Я забыла, что надо еще взять салфетки и гигиеническую помаду. Иначе у Платоши губы могут потрескаться на морозе. — Говорю первое, что приходит в голову. — Может догоните… эм-м… своего коллегу и скажете ему?

— Я могу позвонить и сказать.

Черт! Твою же… я так отчаянно пыталась придумать хоть какой-то выход, что про телефон напрочь забыла. Быстро натянув дежурную улыбку, чтобы не вызвать подозрений, я киваю:

— Точно. Пусть захватит обязательно.

Черт, черт, черт! Как же это глупо… и что теперь делать?

Но не успевает охранник и номера набрать, как вдруг его голос становится серьезным:

— Этот тип какой-то подозрительный, возвращаемся.

— Что? — растерянно оглядываюсь я и, проследив за взглядом мужчины, вижу впереди замершего незнакомца. Тот стоит метрах в ста и глаз с нас не сводит.

Сердце екает и я, вцепившись мертвой хваткой в ручку коляски, уже готовлюсь ее разворачивать, как слышу позади грохот падающего тела. Стоит только увидеть валяющегося под ногами охранника, как дальше я действую буквально на инстинктах: хватаю Платона на руки и, прижав к себе, срываюсь с места в сторону дома.

— Стой ты! Полина! Все нормально! — окликает вдруг меня знакомый голос и я, еле затормозив на заледенелой дорожке, замечаю Женю.

— Сюда, скорее! — она машет мне слева, из-за разлапистых веток елей, укрытых шапками снега.

Оглянувшись, чтобы удостовериться, что никто лишний нас не увидит, я тороплюсь к девушке, прижимая к себе Платона. Женя придерживает ветви, чтобы снег не свалился на меня или малыша, и я, занырнув в надежное укрытие, со всех сторон скрытое деревьями, перевожу дух. Сердце колотится, как сумасшедшее от адреналина. Может кто-то и привык переживать более экстремальные ситуации, но для меня такое — слишком.

— Это ты охранника вырубила? Что ты с ним сделала??

— Да не переживай, живой он. Пока тот отвлекся, я его это… по голове… вот он и отключился.

Я растерянно оглядываюсь, хоть за ветвями ничего и не увижу. Надеюсь, с мужчиной все в порядке и тот только ушиб головы получил. В любом случае, времени у нас — в обрез. Спохватившись, что все еще прижимаю ребенка к себе, а Женя вдруг замолчала, я неловко кашляю.

— Вот… как и договаривались… только недолго, пожалуйста, — тихо прошу я.

Женя тянется к Платону, берет его на руки и ее губы дрожат. Малыш разглядывает ее с интересом, бровки нахмурены. Он всегда такой серьезный, когда изучает что-то внимательно. Я с замиранием сердца слежу за происходящим, даже еле дышу. Ребенок впервые видит свою маму, маму, которую у него отняли с самого рождения — тут даже у самого черствого человека ёкнет.

— Сразу бы так, цыпа, — раздается позади меня грубый голос.

В этой идиллии он звучит, как гром среди ясного неба. Вздрогнув, я оборачиваюсь и сталкиваюсь почти нос к носу с Назаром.

— Ты же говорила, что будешь одна! — хмуро замечаю я, переводя взгляд на Женю.

Девушка улыбается. Слезы на ее глазах как-то разом высыхают, и улыбка становится не нежно-радостной, а насмехающейся.

— Планы поменялись.

Земля уходит из-под ног от догадки, что мелькает лишь на периферии, но от нее одной = становится нехорошо.

— Отдай Платона! — я рвусь вперед, запоздало понимая, что так легко попалась в ловушку.

Мне не дают сделать и шага. В шею впивается что-то острое и тонкое, и буквально через секунду тело становится слишком тяжелым. Ноги подкашиваются сами собой и, теряя сознание, я падаю в притоптанный снег, не успев даже добраться до ребенка. Женя бросает меня прямо среди деревьев, но я ползу следом. Кажется, что проходит огромное количество времени, что я борюсь с нечеловеческой слабостью невыносимо долго и я как минимум должна догнать их, но на деле я лишь вываливаюсь из сугроба на тротуар.

Последнее, что я вижу — то, как Женя садится в машину вместе с Платоном на руках и та срывается с места, увозя в неизвестность ребенка. Ребенка, которого я совсем недавно спасла, а сейчас сама принесла горе-мамаше, купившись на такой глупый спектакль и пожалев ее.

Силы покидают тело окончательно, и я проваливаюсь в темную поглощающую пустоту.

Глава 23

Марат

Новость о том, что охранника вместе с Полиной и пустой коляской нашли в парке, застает меня прямо в конференц-зале. Звук на телефоне обычно отключен, чтобы не отвлекаться во время доклада, но в этот раз я забыл о нем. Будто сама Вселенная решила понасмехаться, в который раз за короткое время оповестив, что мой сын снова пропал.

Я срываюсь домой сразу же, лечу по дороге на машине на немыслимой скорости, нарушая все правила, какие только можно. В голове только одно: это не может быть правдой. Не может быть, что Платон снова неизвестно где. Какого черта??! Как так вышло?! В этот раз вокруг должна была находиться охрана!

Именно охрана и получает выволочку первой, стоит только влететь на полной скорости сквозь едва успевшие открыться ворота. Парни оправдываются, но это смотрится нелепо. Здоровые лбы упустили ребенка! Все вылетят с волчьим билетом, только разыщу сына, и сразу сменю штат.

— Она сейчас в спальне, врач ее уже осмотрел, — докладывает Катерина сразу, когда я вхожу в дом, — врач сказал, что ей вкололи не одну дозу какой-то гадости, раз она до сих пор не может прийти в себя.

Я стискиваю крепче челюсть. Еще и Полина пострадала по моей вине. Нужно было запретить ей выходить за пределы участка, пока все не успокоится.

— Это опасно?

— Доктор взял кровь на анализ, но пока что предварительно сказал, что все хорошо, организм справляется. Он вколол ей что-то, но у девочки все равно не спадает жар. Вы… будьте с ней не таким строгим, — вдруг мягко просит