При желании всегда можно найти информацию во всемирной паутине, а мои сотрудники весьма любопытны. Они все выяснили уже давно.

– А нефиг было орать на весь офис и показывать, что мы знакомы, – произносит беззлобно.

– Нефиг было без предупреждения приезжать, – парирую в ответ.

– Ладно, похрен уже, – отмахивается. – Дадут команду, дело сделаем и свалим. Никто больше из твоих моих не увидит, не переживай.

– Да чего мне переживать? Вы ж никому из них вреда не причините, – заявляю спокойно. – У вас профиль другой, – подкалываю его.

За что тут же получаю многозначительный взгляд, мол, ага, у нас другой профиль. И лукавую ухмылку.

– Это мне? – Андрюха кивком головы показывает на сэндвич.

– Тебе, – подтверждаю. – Будешь?

– А то! – довольно ухмыляется. – Я ж с Настькой разошелся, теперь вечно голодным хожу, – признается, а я улавливаю в его голосе нотку печали.

– Тогда бери все, – пододвигаю поближе к другу тарелку с сэндвичами, пусть поет хоть нормально, а то потом неизвестно куда его команду еще перекинут и когда он в следующий раз сможет поесть.

– От души, – с благодарностью улыбается Лебедев. – Как хорошо, что я наведался именно к тебе, – добавляет с легкой ухмылкой.

– Знал, что у меня всегда есть, что поесть? – смеюсь.

– А то! – кивает. Говорить уже толком не может, у него рот набит до отказа.

Смеюсь.

Смотрю, как Андрюха за обе щеки уминает мою заначку, думаю. И вдруг в мою голову приходит весьма неожиданный план.

– Слушай, друг, – обращаюсь к нему с энтузиазмом и азартом. – Я ж перед Ласточкиной накосячил, – признаюсь.

В том, что с Аней вечно косячу я и так все давно знают, нет никакого смысла утаивать факт.

– Опять? – бурчит, как может, с набитым ртом Лебедев.

– Ну да, – киваю. – Знаю, сам дурак.

– Дурак, – подтверждает. – Она ж тебя любит. Ни одна больше тебя, дурака такого, не примет.

– Да знаю, – отмахиваюсь горько. – Помоги помириться, – прошу.

– Да без проблем, – соглашается без особых раздумий. – Только она меня слушать не будет.

– Тебе с ней не нужно будет разговаривать, все сделаю сам, – заверяю. – Ты сможешь помочь?

– Как?

Глава 38. Вова

– Давай еще, – обращаюсь к Лебедеву по телефону.

Конечно, я могу до него докричаться, но если начну это делать, то подниму переполох. А вот этого мне сейчас вовсе не хочется делать.

В идеале, если никто не поймет причину моего появления, пока я в окно к своим девчонкам не постучу.

Представляю, как они обалдеют! Аж сердце начинает быстрее стучать от предвкушения скорой встречи.

– Они живут на этаж выше, – направляю старого друга.

– Сейчас сделаем, – летит в ответ.

Когда несколько часов назад я озвучил Андрюхе свой сумасшедший план, он покрутил у виска, но, выслушав все мои доводы “за” и “против”, смягчился и согласился помочь. Чем я ему премного благодарен.

Люлька шатается. Стремно.

– Аккуратнее давай, – прошу, держась за перила.

Не могу спокойно находиться в строительной люльке на уровне нескольких этажей, меня к этому не готовили. Я хоть и не боюсь высоты, но стоять на небольшой поверхности, которая качается даже от небольшого дуновения ветра, крайне не по себе.

Лебедев предупреждал, подниматься не так просто, как кажется. Но, тем не менее, я решил рискнуть и преподнести Ане и нашим дочкам такой вот сюрприз.

Надеюсь, Ласточкина не вышвырнет меня нафиг из квартиры. Она может.

Андрюха поднимает люльку чуть выше, я продолжаю корректировать направление движения. Надеюсь, окна не спутал, иначе выйдет казус, а не сюрприз.

Люлька, в которой помимо меня находятся три сотни нежно-розовых пионовидных роз и три гигантских плюшевых медведя, дергается, поднимаясь чуть выше снова и снова. Я с замиранием сердца наблюдаю, как медленно приближаюсь к заветному окну и хочу поскорее уже в него постучаться.

– Стой, – даю команду Андрею.

– Стою, – отвечает, останавливая люльку. – Подожди, – предупреждает меня, я замираю.

Андрюха несколькими рывками подгоняет люльку чуть ближе к дому и теперь мне без труда можно постучать в закрытое плотными шторами окно.

– Дерзай, – дает команду. – Удачи тебе!

– Спасибо, друг, – благодарю его. Если б не Лебедев, то осуществить свой сумасшедший план я б не смог.

Стучусь в стекло, жду. Сердце вот-вот выскочит из груди от нетерпения.

За окном тихо.

– Давай еще раз, – подгоняет друг. Опускаю глаза вниз, вижу высоту, оцениваю и понимаю, что лучше бы этого не делал.

Стучу еще раз.

– Мамочка, там кто-то стучит, – по ту сторону стены слышу детские голоса. – Мамочка, нам страшно!

Мои маленькие смелые апельсинки испугались… Ну ничего! Сейчас Аня откроет шторы, увидит меня и…

Главное, чтобы не зашторила их обратно.

– Девочки, ну вы чего сочиняете? – за окном раздается недовольный голос Ласточкиной. – Спать ложитесь. Пора.

Снова стучу. Она ведь не слышала и поэтому дочкам не верит.

– Ой, – голос любимой из раздраженного становится тревожным.

– Ань, открывай, – прошу. – Это я.

– Вова? – ахает изумленно.

В ту же минуту шторы распахиваются и на меня из окна смотрят три пары удивленных до невозможности глаз. Девочки пищат от счастья, прыгают и хлопают в ладоши, а Аня застывает, как вкопанная. Она в шоке.

Немного не такой реакции я от нее ожидал.

– Аня, – зову.

– Куравлев, ты с ума сошел? – спрашивает пораженно. Но тем не менее тянется к оконной ручке, отгоняет детей и распахивает окно. – Залезай давай, – в спешке убирает горшки с цветами с подоконника.

Кое-как передаю ей медведей и корзину цветов, цепляюсь за подоконник и все-таки перелезаю в квартиру.

– Папа! Папа! – весело скачут вокруг меня малышки. – Ты волшебник! Ура! Ура! Наш папа пришел!

– Вова, ты сумасшедший! – Аня всхлипывает и прижимает руки к груди.

Она такая ранимая и уязвимая сейчас, что я не могу устоять. Делаю шаг вперед и притягиваю ее в свои объятия.

– Любовь моя, я во многом был не прав, – пусть мой голос с надрывом, но я не могу не признать своего поражения. – Прости меня, Ань, – смотрю самой прекрасной женщине в глаза и понимаю, как же мне повезло, что она меня полюбила. – Я изменюсь. Честно. Девочек тогда забрал не со зла, а звонить не хотел, потому что собирался сделать сюрприз. Я и подумать не мог, что в детском саду может быть все настолько серьезно.

– Да, Куравлев, ты, как всегда, не подумал, а я разгребай, – бурчит. Но льнет ко мне, и я не чувствую в ее словах ни злости, ни боли.

– Вот такой вот тебе достался дурак, – произношу с теплой улыбкой и не могу удержаться.