– Ада, – Мещерский смотрит на меня, улыбается. – Скоро увидимся, любимая, – в последний раз сжимает мою ладонь и, отпустив, выходит из приёмной первым.

За ним выходят полицейские, и я остаюсь одна. Торопливо оглядываюсь и, вытащив мобильный, тут же звоню Алёне и вываливаю ей всё подчистую.

– Слушай, это полная хрень, – подруга, как всегда, не стесняется в выражениях. – Кто эти дебилы, которые проводили арест? Да их самих в землю закопать надо! Столько процессуальных нарушений… Выпустят твоего Мещерского, даже не сомневайся. Их любой адвокат укатает в лёгкую. Поеду-ка я, пожалуй, съезжу к своим знакомым в ваше местное отделение.

– Алён, я подозреваю, что это всё нужно его отцу просто для того, чтобы шумиху создать, – качаю головой. – Он наверняка прессу какую-нибудь хочет привлечь, всё что угодно. Сама же знаешь, как с большинством это работает – ложечки нашлись, а осадок остался. Вот и…

– Вполне возможно, – подруга задумчиво цокает языком. – Но я в любом случае съезжу.

– Спасибо тебе, – благодарю с облегчением. – А я пошла к гендиректору. К нам в компанию должны были приехать в связи с пострадавшими в той аварии на конвейере.

– Давай, занимайся делами, – Алёна переходит на деловой тон. – На связи, я тебе напишу или звякну, как что прояснится.

Прячу мобильный и, вздохнув, иду к Роману Олеговичу. До прибытия иностранных партнёров ещё час, надо рассказать ему… Никаких указаний, что можно говорить, а что нельзя, у меня нет, поэтому я решаю – гори оно всё синим пламенем. И рассказываю гендиру правду, разве что без особых подробностей, которые ему ни к чему.

– Ну вы, бляха-муха, даёте! – выдаёт мужчина, ошалело глядя на меня. – Я б в жизни не поверил, что такое возможно!

– Роман Олегович, я просто хотела, чтоб вы знали – Давида обвинили ложно, – качаю головой. – И сейчас вся эта ситуация крайне некстати.

– Да уж точно, – гендир хмурится, о чём-то соображая. – Если поднимется скандал… А у нас ещё и эта авария… Нам тут всем не поздоровится! Вот только есть у меня подозрение – ты уж прости, Лин, то есть, Ада…

– Да неважно, можно Лина, – отмахиваюсь. – Что за подозрение?

– Что дело тут не совсем в тебе и в твоих детях, – Роман Олегович барабанит пальцами по столу. – И вся эта многоходовка задумана Мещерским-старшим просто для того, чтобы отжать себе очередной кусок бизнеса! А вы просто под руку удачно подвернулись.

– О, господи! – у меня уже голова кругом идёт. – И здесь всё из-за денег?!

Глава 37

Роман Олегович смотрит на меня даже с какой-то жалостью, как смотрят на блаженных.

– Из-за очень больших денег, – пожимает плечами, кидает взгляд на часы. – Так, делегация будет здесь минут через двадцать примерно. Вот мы с тобой всё и выясним. Потому что если они чего-то хотят, то это быстро станет понятно.

– Хорошо, – киваю, расправляя юбку на коленях нервным движением.

Делегация меня не особенно волнует, я всего лишь переводчик. А вот Давид – очень волнует! Точнее, что у него происходит!

Пожевав губу, уточняю у гендиректора:

– Про Давида мы ведь пока молчим?

– Естественно, – Роман Олегович кидает на меня укоризненный взгляд, мол, что за вопросы дурацкие.

– А как насчёт Светланы? – прищуриваюсь, глядя на мужчину, и тот хмурится.

– А вот с этим надо решать и быстро. Мне крысы в офисе не нужны!

– Вы позволите… я поговорю с ней сначала сама? – мне приходит в голову одна идея. – Она наверняка захочет позлорадствовать, – качаю головой, вспомнив Светин характер и её любовь к сплетням. – Может быть, смогу что-то выяснить?

– Вообще-то, не время сейчас, – Роман Олегович снова барабанит пальцами по столу. – Но… Давай! Кто знает… Только чтобы ко времени прибытия партнёров стояла у входа как штык!

– Конечно! – торопливо встаю с места.

Быстрым шагом иду к своему прежнему отделу, раздумывая, как бы начать разговор, но мне даже толком не приходится ничего делать.

– Что, попал твой Мещерский? – слышу сбоку и поворачиваюсь к Свете, которая стоит, прислонившись к краю стола, сложив руки на груди.

Окидывает меня презрительным и высокомерным взглядом, словно ей известно что-то такое, что остальным недоступно.

– Свет, ты с ума сошла? – говорю тихо, подойдя к ней почти вплотную. – Так захотелось отомстить? Обида глаза застит? Ты хоть понимаешь, что за лжесвидетельство по такой статье можешь сесть сама?

– А это не лжесвидетельство! – нахально заявляет коллега, хотя глаза у неё на секунду дёргаются в сторону. – Он действительно ко мне приставал! Он же чокнутый! Сумасшедший! Ты что, не в курсе? – с превосходством смотрит на меня. – Ну и кому поверят, человеку, у которого психика не в порядке, или адекватной женщине, матери с отличной репутацией?

– О, господи, – мне становится уже даже смешно. – Да с чего ты взяла, что он сумасшедший? Отец его наплёл?

Света кидает на меня растерянный взгляд, словно не ожидала, что я могу это знать, но тут же снова расправляет плечи.

– Это ты ничего не знаешь и говоришь! – язвительно фыркает. – Да ты хоть в курсе, какое у твоего Мещерского прошлое?! С кем ты связалась?

С недоверчивой улыбкой смотрю на неё, а бывшая приятельница, распалившись, продолжает:

– От него же невеста сбежала! А потом пропала! Хоть бы посмотрела в интернете! И убийцу не нашли! Артур мне намекнул…

– Уже Артур? – качаю головой, Мещерский-старший ни за что не позволил бы называть его просто по имени, так что Света просто явно повыпендриваться хочет.

– Да, Артур! – упрямо продолжает она, смерив меня надменным взглядом. –Что это он сына отмазал, а на самом деле улики на него указывали!

Тут я не выдерживаю и начинаю смеяться. Это, наверное, нервы… Но стоит посмотреть на растерянное лицо коллеги – теперь уже наверняка бывшей коллеги – как меня просто душит хохот.

– Свет… у тебя и правда в голове чёрте что! – вытираю слёзы, выступившие на глазах. – Это я – та самая сбежавшая и пропавшая невеста Давида.

– Ч-что? – Светлана смотрит на меня, открыв рот.

– Да-да, – киваю, уже успокоившись. – И дети у меня от Мещерского. И никто меня не убивал. И Давид – абсолютно нормален. Во всех смыслах. А вот насчёт его отца я очень сильно сомневаюсь.

На самом деле, ничего смешного в этой ситуации, конечно, нет. И вляпалась она по полной.

– Ты… ты врёшь! – на мою собеседницу жалко смотреть.