– А ты бы вообще заткнулась, змея, – всем корпусом разворачивается ко мне Маргарита. – Если бы тогда не залетела, мы бы с Глебом были счастливой семьёй.

В квартире наступает неожиданная тишина, да такая пронзительная, что у меня в ушах звенит.

– Хочешь сказать, что это я виновата?

– А кто же?

– Дорогая, милая, – мечется между нами Глеб, – не слушай её. Рита, давай разберёмся позже. Ты не видишь разве, что Дине плохо?

Мне действительно плохо. Душный воздух комнаты не проникает в сдавленное горло, я пытаюсь его втянуть ноздрями, открываю рот, но вдох не получается.

– Твою ж мать! – вскрикивает Симка. – Неси пакет! Открой окно! У Дины паническая атака.

Я ещё вижу, как Глеб бросается к кухне, слышу вопли и грохот, а потом наступает тишина.

Глава 19

Прихожу в себя от резкого запаха нашатыря и отчаянно кручу головой, желая от него избавиться.

– Господи, Дина, как ты нас напугала? – голос Глеба доносится будто сквозь вату. – Дорогая!

Муж помогает мне сесть. Рядом с ним стоит Сима, я вижу её встревоженные глаза, в руках она держит ватку с нашатырем.

– Убери это, – прошу её и показываю на ватку.

– Глупая, – смеётся подруга, – радуйся, что в аптечке нашлось хотя бы это. И чего ты вдруг решила в обморок упасть?

– Притворяется, – выходит из тени Маргарита. – На жалость давит.

– Рита! – кричит муж. – Хотя бы сейчас можешь заткнуться?

– Не могу. Продолжим?

– Да, я вас слушаю.

– Дина, дорогая, поедем домой, – уговаривает Глеб.

Ну чем больше он уговаривает, тем сильнее я хочу остаться и выяснить наконец все правду до конца.

– Нет. Маргарита, говорите.

– Мы с Глебом любили друг друга с юности. А тут на горизонте появилась ты, переспала с ним в первой же день знакомства, залетела.

Маргарита судорожно выдыхает, лезет в сумочку, вытаскивает пачку сигарет, закуривает.

– Спятила! – вопит Симка.

– А ты открой дверь на балкон, – огрызается Рита.

Я смотрю на врага и понимаю: даже ей трудно дается этот разговор. Она глубоко затягивается и продолжает:

– Глеб будто сошел с ума. Бросил меня и женился на тебе. Алла Борисовна была против, мы уже наметили день свадьбы, но твоё вмешательство сломало нам все планы. Признавайся, стерва, чем приворожила моего мужчину?

Я сижу и ничего не понимаю. Да, мы познакомились в Глебом на студенческой тусовке, но постель получилась спонтанно. Просто сорвались оба, оторваться друг от друга не могли. Да и последующие дни как сумасшедшие были. Узнав о беременности, Глеб сразу предложил мне выйти за него замуж. Сразу. Без раздумий. Любил безумно и никакую Риту не вспоминал даже.

– Я ничего об этом не знала.

Горло стянуто спазмом, я с трудом выдавливаю слова. Чувствую себя так, будто меня каток переехал.

– Еще бы! Глеб вообще с катушек слетел, пригрозил матери, что, если та тебе расскажет правду, он уйдёт из дома и перестанет с ней общаться.

– Так, понятно, – я медленно выдыхаю, стараясь унять бешено бьющееся сердце. – Но прошло уже восемнадцать лет. Сейчас что ты хочешь от моей семьи?

– Пришел мой час отнять у тебя мужа, – злорадно хмыкает Рита.

– Он что, переходящий приз?

– Дорогая, я же говорил, что Рита меня шантажирует.

– Ну, не шантажом же она тебя в постель затащила! – отмахиваюсь от него как от мухи.

– Вот именно! – Рита щелкает пальцами перед носом Глеба, он испуганно отшатывается.

Симка хохочет. Она всегда недолюбливала Глеба, видела в нем какую-то червоточину, вот и наслаждается сейчас спектаклем.

– Погоди, – я поднимаю руку, взглядом прошу подругу не смеяться. – Ты мстишь мне за свою разрушенную юность? Но ты же вышла замуж, родила дочь, значит не так уж Глеб тебе был и нужен.

– А ты спроси у мужа, почему я вышла замуж? И чья это дочь?

– Вот же сучка! – вскрикивает Сима. – И ты, Глебушка хорош, хорош!

У меня земля будто уходит из-под ног. Еще одна дочь? Откуда она взялась? Сколько ей лет? Маргарита уже родила? Но когда?

Голова взрывается вопросами, слова любовницы мужа отдаются болью в сердце. Получается я все годы замужества жила во лжи? Становится понятно и недовольство свекрови, и её радость при виде Маргариты. Все знали, и только я оставалась в неведении.

Я перевожу взгляд на Глеба. Он отчаянно трясёт головой.

– Я не знал ничего о ребенке, Дина, поверь. Рита уехала, я был счастлив с тобой и даже о ней не вспоминал.

– Зато сейчас, кажется, знаешь.

Я едва говорю, настолько меня убила новость, и изо всех сил держусь, чтобы опять не провалиться в беспамятство.

– Естественно, знает, – Маргарита последний раз затягивается сигареткой, ищет, где бы загасить окурок, выходит на балкон и выбрасывает его через окно. – Уже два года. Чем моя дочь хуже твоей? Она должна общаться со своим отцом!

– Ты подлая стерва, Ритка! Я тебе этого не прощу! – Глеб сжимает кулаки и бросается к любовнице.

Та не отскакивает, хватает его за лацканы пиджака и смеется ему прямо в лицо.

– Все! Ты тянул два года, а теперь все! Принимай решение, Глебушка, или я или она. Дай мне тоже восемнадцать лет счастливой жизни.

– Какая же ты…

Я их больше не слышу, в голове стучат молоточки: два года! Целых два года меня водили за нос. Эти задержки по работе, внеплановые командировки, ночные смс и звонки. И Глеб, который внезапно отдалился, стал чужим.

Два года!

Целых два года меня дурили, использовали как кухарку, прачку, уборщицу и подстилку. Может, еще и смеялись надо мной, лежа в постели после любовных утех?

Я встаю, иду к двери. Колени подгибаются, меня шатает, тело и мозг отказываются принимать реальность.

– Рита, ты куда? Я тебя не отпущу!

Глеб бросается наперерез, останавливает меня уже у двери.

– Уйди, – тихо прошу его.

– Нет! Я люблю тебя! Неужели ты думаешь, что я буду счастлив с женщиной, которая так подставила меня?

– Знаешь, а мне уже все равно!

– Подумай о Ляльке!

– Зачем тебе она? – наконец фокусирую взгляд на когда-то любимом лице. – У тебя есть еще одна дочь. Пропусти.

– Нет! В таком состоянии…

Я сворачиваю в коридор и иду в кухню. Молча набираю целую кружку воды, возвращаюсь в прихожую. Глеб по-прежнему стоит у двери, закрыв её спиной. Я размахиваюсь и выплескиваю воду прямо ему в лицо.

На миг все замирают. Глеб будто теряется в пространстве, трясет головой, разбрызгивая капли по прихожей, а потом взрывается криком:

– Спятила! Дура! Что творишь?

– А ты еще меня бешеной называл, – тут