Я ведь помню.

Моя старая квартира. Гостиная, соединенная с кухней на модный манер. Так когда-то не делали в России почти никто, а я сделал, потому что был у своего друга в Европе, и мне понравилось.

Помню каждую деталь интерьера. Даже помню цвет обоев: они были темно-синими с серебряными полосками. Тканевые. Таких тоже почти не было ни у кого в то время, а у меня были. Их Лера выбирала, когда переехала ко мне. Ей было важно. А мне? Мне был важен ее комфорт.

Она тогда весь мой дом переделала…раньше я не любил всякий хлам, но даже сейчас у меня его много. Так что нет, я не пытаюсь сбежать — знаю, что это нереально, да и как можно сбежать оттуда, где тебе было так хорошо когда-то?…

В моей теперешней квартире много мелочей. Дома уже нет. Сейчас там живет другая семья, и я помню, как продавать было сложно. А особенно сложно видеть мужа. Я ничего ему не сказал, но молился, глядя на его жену, на него, на их проклятую собаку с оглушительным, тонким лаем…черт возьми, я молился, чтобы Бог отвел, и ему хватило мозгов сохранить их хрупкий мир.

Думаю, задай этот вопрос им, они бы покрутили у виска. Какой хрупкий мир, ты! Придурок! Мы любим друг друга, у нас все хорошо! Согласен. Я заметил, как он смотрел на нее, как она смотрела, и я знаю, что это значит. Когда-то все это и у меня было, но…наверно, именно поэтому я знаю, что любовь не гарантирует тебе ничего. Никаких дополнительных опор, никакого укрепления — пусто.

Одной любви недостаточно.

Если нет мудрости? Если нет понимания? Если нет...чего-то такого внутри тебя, что скажет: даже если вы любите, ваш мир — хрупкий мир. Кому, как не мне, это знать? Мы с Лерой тоже любили…и может быт, поэтому я наивно полагал, будто любовь спасет? Все переживет, через все проскочит? Хотя нет. Я даже сейчас не могу до конца понять, на что был расчет? И что? Почему? Я тогда наворотил…

Останавливаюсь посреди пустого пляжа. Позади меня джунгли, впереди чистый горизонт, из-за которого начинают выбиваться розовые лучи солнца. Я сажусь на землю. Вода бьет в мои ноги. Мокнут кеды, носки. Шорты. А мне плевать…

Откидываюсь на спину и смотрю в посветлевшее, предрассветное небо. Чувство тяжести не покидает сердце. Пережил. Я пережил еще одну ночь, но знаю точно, что солнце встанет, и все начнется заново.

День сурка.

Я переживаю свой развод, а легче не становится. Меня все так же рано на части боль, негодование, непонимание собственной тупости…желание вернуться в прошлое.

Как же я хочу вернуться в прошлое…и как же я скучаю…Господи…как я по ней скучаю…

Закрываю глаза, волна снова бьет мое тело. Между пальцев проходит песок, утекает вслед за пушистым прибоем.

Как же я по ней скучаю…

Я так хочу вернуться обратно! В то мгновение, когда увидел Кристину! Только бы вернуться и шепнуть, что будет со мной дальше, если я не возьму себя в руки! Что произойдет со мной, когда я лишусь того, что на самом деле было самым важным?

Что у меня есть? Я одинокий человек. У меня нет отношений, потому что никто из них не может заинтересовать меня, а если честно, я тупо никого не замечаю. Будто бы Лера забрала с собой мое сердце, ведь я — кусок камня. Хожу на встречи из-за работы, но стабильно возвращаюсь домой. Как можно раньше. Обязательные полчаса, затем такси, пустая квартира — вот моя жизнь. Мой маленький, холодный, одинокий мир. И нет! Я не мазохист. Не любитель пострадать, драматично глядя в окно. Дело-то не в этом! Просто в толпе я тоже одинокий, и это еще хуже. Знать, что пустоту никто не сможет заполнить среди людей хуже! Чем знать то же самое, когда ты наедине с собой. Во втором варианте остается хоть какая-то надежда, что однажды все поменяется…

Ужин…

Я сидел сегодня на нем, улыбался. Что-то отвечал, хотя по факту просто кивал и старался не отсвечивать. А глядел только на нее. Исподтишка, аккуратно.

Какая же она красивая…

Лера вообще не изменилась. Только одно в ней теперь другое — она от меня находилась в трех шагах, а как будто бы на другой планете, куда я никогда не смогу попасть.

Ты вспоминала, что я вспоминал? Как прошел наш тот-самый-ужин? Ты готовила его с такой отдачей. Ты так беспокоилась. Крутилась, как маленькая пчелка. Сто раз переделывала блюда, пока мы с Ильей и Славой тихо смеялись над тобой. А ты! Ты помнишь?…как на предложение своей мамы о помощи, зашипела на нее подобно дикой кошке.

Я сама!

Ты хотела сама. Для тебя это было так важно…ты помнишь? Как это было важно для тебя?

С губ срывается тихий смешок. Я закрываю влажные глаза, уперев в них основания ладоней. Глубоко вдыхаю и выдыхаю.

Мда-а-а-а…жизнь — паскуда, и этого у нее не отнимешь! Какой изощренный палач, какая смертоносная машина пыток! Ведь как иначе назвать тот факт, что мы оказались рядом? Кроме как пыткой?…

Меня поймет лишь человек, допустивший такую же роковую ошибку, после которой пути назад уже нет, и в этом вся загвоздка: я знаю, что обратно хода не будет. Лера меня никогда не простит, и она никогда ко мне не вернется, а я никогда не смогу снова ее обнять, поцеловать, почувствовать ее тепло и запах кожи, по которому так скучаю…

Тобой уже не пахнут наши простыни. От тебя остались только мелочи, что я бережно храню на полках, и коллекция маленьких камушек.

Да, у нас была такая коллекция. Каждый раз, когда мы куда-то ездили вместе, Лера подбирала небольшой камень. Он не должен был быть красивым, он должен был просто быть! Она сохраняла его, везла домой и укладывала бережно рядом с остальными приговаривая:

- Вот, еще один. Мы там были. Это память!

Иногда камни казались настолько обычными, настолько похожими друг на друга, но…Лера всегда без ошибок знала, откуда мы привезли тот или иной. И я храню эту коллекцию в своей спальни. Когда мне особенно тяжело, беру какой-нибудь и представляю, как его касались ее пальчики. Порой вижу воспоминания наших путешествий,