– ЕВА!!!!!! – закричала сестра.

С второстепенной дороге на всей скорости несся грузовик. Тормозить он не собирался или не мог. Оттормаживаться было поздно.

– Держись! – крикнула я и выжала педаль газа.

Я почувствовала, как мир сжимается в один короткий миг, когда все решается за долю секунды. Колеса машины завизжали, и мы рванули вперед, обгоняя тень приближающегося грузовика. Гул двигателя смешивался с адреналином, который захлестнул меня, а сердце бешено колотилось в груди.

Всё происходило слишком быстро. В ушах звенел крик сестры, а мир вокруг превращался в серое пятно.

Грузовик пронесся мимо, едва не зацепив нас и на всей скорости влетел в отбойник.

Я с трудом удерживала руль. Машину мотало на заледеневшей дороге. Колеса скользили, и я изо всех сил пыталась выровняться. Я с силой вернула руль, чтобы не влететь в другую машину, и тут я поняла, что больше не могу. Нас закрутило и вылетели с дороги. Ствол громадного дерева быстро приближался. Время для меня словно замедлилось. Я посмотрела на испуганную сестру и последний раз дернула руль.

Я не почувствовала удара, лишь оглушающий звон в ушах. Кажется, сквозь него я продолжала слышать крик Аньки.

Всё вокруг заволокло белым туманом, и на мгновение я потеряла ощущение реальности. Машина застыла, и я не могла понять, остановились мы или продолжаем двигаться. Всё, что я видела, – это белый снег, мелькающий за окном.

Теперь можно отдохнуть.

ГЛАВА 25

ЛЕВ

Я считал, что поступаю правильно, хотя у самого все внутри разрывалось на части. Мне хотелось самому себе ударить по роже за то, что я наговорил Еве. Я специально тогда отвернулся к окну, чтобы не видеть ее личика.

Я знал, что иначе бы не выдержал – её глаза, полные разочарования и боли, навсегда запечатлелись бы в памяти. Смотрел на собственное отражение в стекле и видел там какого - то чужого, человека, который только что предал того, кого должен был защищать.

Слова, которые я бросил ей, жгли изнутри. Я чувствовал себя предателем, но знал, что по– другому было нельзя. Когда все закончится, я ей все объясню. Но сейчас... сейчас важно было оттолкнуть её, чтобы не ввязать в это ещё глубже.

Я закрыл глаза, надеясь, что это поможет справиться с гулом в голове и отчаянным желанием всё вернуть. Но ничего не помогало. Внутри всё было пусто, и каждый следующий вздох давался с усилием.

Я еще раз пересмотрел сообщение.

«Не прекратишь лезть не в свое дело, она прокатится по маршруту родителей»

И фотографии. Много фотографий. Ими можно было бы выложить всю жизнь Евы в последнее время поминутно.

В голове вспыхнули слова Виолетты:«Твоя дорогая секретутка сливает данные»

И сообщение самой Евы про Павла. Не зря все ниточки вели в этот чертов клуб.

Кто – то захотел поиграть со мной в игры. И, кажется, я догадывался кто.

Неожиданно телефон в руках зазвонил. На экране высветился номер следователя Гаврилова. Сердце сжалось, и я почувствовал, как напряглись все мышцы, готовые к худшему. Я заставил себя ответить, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

– Алло, – произнес я.

– У меня плохие новости, – сказал он. – По твоей просьбе, я одним глазом поглядывал за Беловой. Только что я получил информацию от дорожников, что зарегистрированный на нее автомобиль попал в аварию.

Пальцы онемели, и телефон чуть не выскользнул из руки. Я слышал, как Гаврилов продолжал говорить, что– то о дорожной ситуации и погодных условиях, но не мог сосредоточиться.

– В какую больницу её везут? – спросил я

– В Склиф, – ответил он.

– Спасибо, – коротко бросил я и сбросил звонок, уже хватаясь за ключи от машины. В голове звучало только одно слово: «Успеть».

***

Белые стены больничных коридоров давили на меня. Я мчался по приемному покою, не обращая ни на кого внимания. Вокруг мелькали люди в белых халатах, пациенты, сидящие на стульях с усталыми и обреченными лицами, звуки оборудования и обрывки разговоров сливались в единый гул. Я слышал собственное сердцебиение, оно гремело в ушах, заставляя кровь стучать в висках.

Воздух здесь был тяжелым, пропитанным запахом антисептиков и медикаментов.

На скамейке рядом с реанимацией вся в крови сидела Аня. Повернув голову на звук приближающихся шагов, ее глаза округлились.

– Лев, – прошептала она. – Ева…, – ее глаза наполнились слезами.

– Я все знаю, – сказал я. – Все будет хорошо. Тебя саму обследовали? Ты в порядке?

Аня покачала головой и посмотрела на свои дрожащие руки, измазанные в крови.

– Герман, – обратился я к другу, что безмолвно следовал за мной. – Пусть ей проведут полный осмотр. Вдруг пропустили внутренние ушибы.

– Я не пойду! – запротестовала девушка. – Я останусь здесь! Я буду ждать! Я не уйду, пока мне не скажут, что с Евой все хорошо!

Я опустился на колени перед ней, взял её холодные руки в свои, сжимая их, чтобы хоть как– то вернуть ей чувство реальности.– Послушай меня, Аня. Когда нас пустят к Еве, она же от нас мокрого места не оставит, если узнает, что о тебе плохо позаботились.

– Лев… – прошептала она снова. – А если она…

– Не говори так, – перебил я, чувствуя, как страх сжимает горло. – Все будет хорошо. Ева сильная, она справится.

Девушка кивнула и послушно пошла за Германом, оставляя меня одного. Я посмотрел им вслед, пока они не скрылись за углом коридора, и только тогда позволил себе опереться о стену, чувствуя, как напряжение постепенно сжимает плечи и грудь. Весь мир будто померк, став серым и безжизненным. В ушах продолжали звучать слова Ани, её шёпот, полные отчаяния глаза.

Я провёл рукой по лицу, пытаясь прийти в себя. В голове прокручивались все моменты, что привели нас