Антон замирает с поленом руке. Молчит задумчиво, а потом и вовсе уходит на улицу.

Проснувшись утром и повалявшись немного в теплой постели, я встаю и подхожу к окну.

Сразу обнаруживаю источник разбудившего меня шума.

Это Антон рубит во дворе дрова.

Муж закатал рукава своего дизайнерского свитера и уверенно разрубает на части одно полено за другим. Кладет дерево на подставку, умело замахивается топором, четко ударяет, собирает упавшие в разные стороны обрубки и кидает их в одну кучу.

Любуюсь Антоном. Он красивый мужчина. Сейчас почему-то особенно. Кажется, я могла бы весь день смотреть, как напрягаются его крепкие плечи вместе со взмахами топора. Мышцы рук эффектно натягивают плотную ткань свитера.

Дурацкие беременные гормоны. Это все из-за них, разумеется.

Зажмуриваюсь, чтобы прогнать наваждение, но это слабо помогает.

Заставляю себя отвернуться от окна и иду на кухню. Там обнаруживаю, что печь уже растоплена. Муж даже поставил на печку кипятиться котелок с водой.

Не ожидала от Антона такой хозяйственности.

Но именно он тут чувствует себя как рыба в воде. А я теряюсь на каждом шагу.

Хоть в детстве мы и помотались с семьей по стране из-за службы отца, но без благ цивилизации никогда не оставались. В квартирах, где мы жили, всегда были газ и электричество.

И я понятия не имею с какой стороны подходить к этой печке.

Как в ней готовить-то? Вот сверху установлено что-то похожее на железную конфорку. На ней очевидно можно как минимум вскипятить воду, как на плите.

Я снимаю прихваткой с печки котелок с бурлящей водой.

Но ведь обычно готовят внутри…

Пока что мы обходились бутербродами и гостинцами, но долго так не протянем. Придется осваивать…

Завариваю чай для себя и Антона. Нарезаю хлеб для бутербродов.

Вместе с ритмичными ударами топора слышу звук подъезжающей машины, а через минуту на кухню заходит Антон с дядей Димой.

Раскрасневшийся от работы и холода муж приносит с улицы запах дерева. В одной руке он держит несколько поленьев, а в другой – ведро с водой из колодца.

Я чувствую, что краснею. Слишком уж все это мирно и по-домашнему. Трогает за душу.

- Смотрю вы тут обживаетесь, - довольно замечает дядя Дима.

- А куда деваться? – усмехается Антон.

Я готовлю еще одну чашку с чаем для дяди Димы и быстренько нарезаю ветчину для бутербродов.

- Хорошо, что ты уже размялся, - говорит дядя Дима, отхлебывая из своей чашки. – Я как раз за тобой приехал. Поедем сегодня дрова вам на зиму заготавливать.

Антон вздыхает, но кивает.

- Спасибо, дядь Дим. И за помощь с дровами. И за дом. И за то, что Лизу забрали вовремя. Я погорячился немного. Ты прав: главное, что моя жена в безопасности. Остальное – второстепенно. Я с тобой потом обязательно расплачусь.

- Дурак, ты, Антон. – дядя Дима аж кривится. – Вот хоть и умный, и хваткий, а все равно дурак. Чем ты со мной расплатишься? Деньгами? С тебя кто-то эту плату требует разве? На что мне твои деньги сдались?

- Понял тебя, дядь Дим, - серьезно отвечает Антон.

-Ну все, хватит жевать, поехали уже! – дядя Дима отодвигает от себя чашку и встает на ноги. – А ты, депутатская жена, кончай мужа бутербродами кормить. Приготовь к нашему возвращению что-нибудь съедобное. Продуктов тебе достаточно привезли.

Я краснею, давясь своим бутербродом, и тоже киваю.

Когда мужчины уезжают, осматриваю свое хозяйство.

Небольшой запас картошки, морковки и лука сложен в деревянном ящике в углу на кухне. Капуста со свеклой лежат рядышком. Как и пакет с зелеными ароматными яблоками.

На комоде есть три буханки хлеба, несколько пакетиков с крупами, мука и подсолнечное масло.

В углу кухни стоит маленький еще советский холодильник, достающий мне до пояса. И как он работает до сих пор? Внутри нахожу два десятка яиц, бутылку домашнего молока и сливочное масло со сметаной. Там даже есть крохотная по современным меркам морозильная камера, где лежит кусок замороженного мяса.

Сразу достаю его, чтобы разморозить.

Да, в самом деле - вполне приличный набор продуктов.

И я умею готовить, между прочим. Белоручкой меня не растили.

Но, блин, эта печка кажется мне чем-то очень сложным…

Я запомнила, куда Антон кидал дрова, и решаю просто подбрасывать поленья туда же по мере необходимости, не трогая никакие заслонки.

Пошарив по шкафам нахожу несколько кастрюлек, черных горшков для печки и чугунную сковородку.

Подумав, решаю приготовить кашу с мясом. Это должно быть просто. И достаточно сытно, чтобы накормить голодного мужчину.

Я подбрасываю в печь еще немного дров и, пока они разгораются, нарезаю еще твердое мясо на кубики и бросаю его в горшок вместе с промытой гречей. Потом, чищу еще морковь с луком и добавляю в свое блюдо порезанные овощи. Заливаю водой и с помощью специального ухвата засовываю горшок поглубже в печь.

Через полчаса вынимаю, чтобы проверить, и вижу, что вода в горшочке стала разве что теплой. Так каша и к завтрашнему утру не закипит.

Я подбрасываю еще дров и возвращаю горшок на место. Но еще через полчаса результат оказывается таким же.

Тогда я подбрасываю еще дров.

И ничего этим не добиваюсь ни через час, ни через два.

Слезы отчаяния уже начинают подступать к моим глазам, но я решаю, что не сдамся. Что я в самом деле, каши не сварю?

Я подбрасываю еще дров и решаю больше горшок не доставать. К вечеру должно дойти до нужной кондиции, я надеюсь.

В доме становится жарко. Печка, никак не желающая давать мне нужный эффект вначале, сейчас начинает пылать так, что невозможно прикоснуться ладонью к ее боку.

У меня даже голова начинает кружиться. Приходится выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.

А там уже и темнеет, между прочим.

Я начинаю волноваться, что не успею приготовить ничего съедобного к возвращению Антона. И мне заранее стыдно за это.

А в памяти всплывают слова дяди Димы: «Хватит кормить мужа бутербродами, депутатская жена…».

Ох, блин…

Возвращаюсь обратно в дом и сразу чувствую запах гари.

Вот же…

Спешу достать из печки свой горшок, и стону от разочарования. Горелый запах исходит именно от моего обеда.

Как назло, в эту самую минуту слышу, как во двор въезжает машина.

Готовлюсь морально к косым взглядам мужчин и иду их встречать.

Первым из машины выходит дядя Дима. Он обходит капот