— Ну и зачем тебе так надрываться? — нахмурилась родная и укоризненно покачала головой. — Что, мы тебе с отцом не поможем? Или братья откажут? Вон Нюта обещала к сентябрю курточку Маше купить, крёстные они с Пашкой ей всё же.

Помощь моей семьи была неоценимой. Даже отец, которого я страшно разочаровала, «принеся в подоле» дитя, никогда не отказывал нам с дочкой в поддержке. Сердился, даже не разговаривал со мной почти год, но деньги и продукты всегда пересылал. Через маму и братьев. Те только посмеивались, и каждый раз сдавали его с потрохами. «Отец передал, но просил не говорить, что от него».

После рождения Маши оттаял и начал общаться со мной. Не сразу, правда. Приехал к нам, когда его внучке было уже шесть месяцев, под предлогом, что нужно ему в городе куда-то, вот и зашёл к нам с Машей «водички попить». Заодно и продуктов домашних занёс.

— Да не в курточке, мам, дело. Вы все помогаете, я помню и ценю. Но Маша — моя дочь, я ответственность за неё несу. Не могу же я всё на вас переложить.

— Ой, глупая. — махнула мама рукой. — Сама, сама.

— Мамуль. — потёрлась носом о висок, вдохнула родной, любимый запах. — Спасибо, что Машульку на лето забрали. Это настоящая помощь. А заработаю я сама.

Я впервые оставляла дочь у родителей одну, и так надолго. Переживала, конечно. Немного волновалась. Но знала, что нет более безопасного места для неё и более надежных людей в этом мире.

— Так ей здесь раздолье. Воздух чистый, витамины, всё домашнее, натуральное. И молочко, и сметанка с творогом. Малина скоро поспеет. — воодушевилась мама. — Отец ей пони настоящего купить задумал. Говорит, что пони тоже кони. Где жеребцы, да кобылы его породистые, там и маленькой лошадке место найдётся, а Маше и забава и забота.

Я засмеялась. Отец не изменял себе. Машке точно придётся учиться не только верхом на своей лошадке кататься, но и ухаживать за ней. По мере сил, конечно. В четыре года особо не поработаешь, но пучок сена подать пони можно. И водички маленьким детским ведёрком принести. В форме игры, конечно, никто перетруждать дитя не станет.

Когда я впервые села на лошадь? Сколько себя помнила, столько и верхом. Сначала с отцом и старшими братьями, бравшими меня в седло, лет с шести уже сама, на старенькой каурой кобылке, которую отец отдал на моё попечение. К норовистым жеребцам и красавицам кобылам на отцовском конезаводе подпускать меня стали гораздо позже.

— Приеду — дочь не узнаю. Настоящая амазонка будет. — посмеиваясь, упаковала тушку курицы в дорожную сумку с продуктами, которыми бесконечно снабжали нас с Машей родители.

— Это наврятли. — скептически покачала головой мама, помогая мне застегнуть молнию на переполненной сумке. — Она у тебя, как не от мира сего. Тихая. Совсем не в нашу породу.

Мама выпрямилась и выглянула в кухонное окно.

— Наверняка сидит сейчас под каким-нибудь кустом и за божьей коровкой наблюдает. Вы, у нас с отцом, все как один сорванцы были. Глаз да глаз за вами, а Машулька робкая шибко. Хрупкая, как тростиночка. В папашкину породу, наверное.

Я промолчала и приподняла сумку, пробуя на вес. Тяжёлая. Хорошо, если Марк сможет встретить меня на автовокзале и не придётся самой надрываться. А про Машиного отца я разговоры никогда не поддерживала. Мне нечего было сказать. Залётный молодец вскружил голову и исчез из моей жизни, будто и не было его никогда. Только Маша осталась, как подарок от того горячего, обжигающего лета. мой нежный, хрупкий цветочек, смотрящий на мир с удивлением и неподдельным интересом в синих глазах.

— Пойду Машульку поищу, выезжать пора. Отвезём тебя на автобус, да к деду на конюшню поедем, обед ему собрала. — мама глянула на себя в зеркало в прихожей, поправила выбившийся из причёски локон и сняла с крючка ключи от машины. — Ты поторопись, Катюш. Как бы не опоздать.

Я огляделась вокруг, проверяя, не забыла ли чего. Закинула на плечо лямку любимого рюкзачка и подхватила сумку со стула. Пора. Хорошо в гостях, а дома лучше. Да и работа ждёт. Я всего на два дня отпросилась, чтобы отвезти малышку к родителям в станицу.

— Маша, Бельчонок! — позвала с крыльца мама мою дочь. — Поедем маму провожать, да к деду на конюшню заглянем.

Завязывая шнурки на кроссовках, смотрела в открытую дверь. Машулька, ожидаемо, вылезла из кустов и, отряхнув платьице, встала перед бабушкой.

— А у дедушкиных лошадок есть дети?

— Жеребята? — мама взяла маленькую ладошку и похлопав по ней второй рукой, повела Машу к калитке, за которой стоял её припаркованный Рендж Ровер. — Есть. Целых семь. Мы обязательно их посмотрим.

— И погладим? — дочь задрала личико на бабушку, с восторгом и надеждой захлопала ресничками.

— Всех до одного. — торжественно пообещала та внучке.

Я улыбнулась, глядя на них. Мама обожала Машу. У неё было ещё четверо внуков, по двое от каждого моего брата, но все мальчишки. Машулька же была всеобщая принцесса. Единственная девочка. Её даже отец мой умудрялся баловать. «Девочки в семье, как гостьи — вырастут и упорхнут в чужой род. Здесь для них всё самое лучшее должно быть, неизвестно, как при муже, в его семье жить станут».

Меня отец тоже баловал. Не в такой строгости, как братьев, держал. Потом сокрушался, что не лупил в детстве, не вложил ума в голову. Упустил. А я и нагуляла, в подоле принесла. Позор семьи.

Вот только он мог мне такое говорить, а со стороны никто не смел! Рисковал нарваться на отцовский гнев. А крутой норов Семёна Ширяева, владельца конезавода, нескольких сотен гектаров земли, пашен и яблоневого сада знала вся станица. Рот откроешь и останешься без работы. А то и вовсе из станицы выживут.

Я закрыла на ключ входную дверь, повернулась, чтобы спуститься с высокого крыльца, и запнулась, как на невидимую стену налетела. Сердце дёрнулось, сбивая дыхание. Этого не может быть! Саша?

Глава 2

Высокий, широкоплечий мужчина пригнул голову, чтобы не задеть притолку двери, и зашёл в соседскую хату. Я успела уцепить взглядом только мужскую спину, но и этого хватило, чтобы сердце пропустило удар. Тётя Зина выглянула из хаты, встретилась со мной глазам, зло сплюнула на крыльцо и захлопнула дверь, пряча за ней гостя.

К её ненависти я уже привыкла. Васькина мать назначила меня виновницей всех её несчастий, о чём постоянно судачила со станичными бабами уже не первый год. Я