И меня резко ведет в сторону. Я словно пощечину хлесткую получила.

Глава 2

— Что ты несешь? — всхлипываю я судорожно, крепко накрывая Катины ушки руками, опускаюсь на корточки и прижимаю ее голову к себе. — Катюш, не слушай его, твой папа сегодня заработался, видимо. Он не понимает, что говорит. Пойдем еще немного погуляем во дворе, дадим ему время разобраться в себе.

— Х-хорошо, — неохотно кивает дочурка и берет меня за руку.

Тяну ее к лифту, решая поскорее убраться отсюда, чтобы не травмировать психику дочери. Но не тут-то было.

— Всё я понимаю! И разбираться мне не надо ни в чем! — злостно бросает муж, который не обладает ни каплей мужества, раз не может открыть дверь и сказать мне всё это в лицо. — Тебе нужен был ребенок! Тебе! Вот и воспитывай Катьку сама теперь! А меня в это не впутывай больше! Не хочу я быть отцом чужому ребенку!

Какой кошмар…

Вот так жила с мужчиной в браке целых восемь лет и только сейчас узнала, какая он все-таки сволочь. Каков подлец.

У меня в голове не укладывается, как у него хватило совести назвать Катюшку «отпрыском какого-то левого мужика»?

Еще позавчера мы втроем гуляли по парку. Он катал Катю у себя на плечах и ласково называл ее своей маленькой принцессой.

А сегодня-то какая муха его укусила?

— Ты прекрасно знаешь, почему так получилось. И в этом нет моей вины, — отвечаю как можно спокойней, несмотря на дичайшую обиду, поселившуюся в сердце, которое минутой назад покрылось мелкой паутиной трещин.

Пауза.

Затем раздается звук поворачивающегося замка, после чего входная дверь распахивается и в проеме показывается муж собственной персоной.

Неужели храбрости набрался?

Заглядываю в его непроницаемые черные глаза, и не наблюдаю ни капли жалости в них. Только колючий холод и абсолютное равнодушие.

Сморщившись в презрении, отворачиваюсь. Нажимаю кнопку вызова лифта, а затем на пол летит моя сумка. Он бросил ее мне как собаке кость.

— Вещи свои не забудьте, я всё собрал: одежду, обувь, документы, — говорит он, поглядывая сначала на баулы, а затем на Катю, как на какую-то самозванку.

Я тут же завожу ее за себя, скрывая от враждебного взгляда Степана.

— Наташк, ну я правда думал, что смогу смириться, что ты родишь от донора, но, как видишь, не смог. Катька мне не родная. Она же совсем на меня непохожа. Друзья уже подшучивают надо мной, мол, ты родила от соседа. А знаешь, как неприятно это слышать?

Еще бы я не знала! Мне сейчас тоже неприятно слушать его бред, но ему же плевать!

— Так сказал бы своим друзьям правду, сказал бы им, что ты… — вынужденно захлопываю рот, не желая договаривать фразу.

Кошусь на Катю.

Она не должна это слышать. Не сейчас и ни при таких обстоятельствах…

— А толку-то? Если скажу, они один хрен мне не поверят. Они же решат, что ты мне рогов наставила.

— И вместо этого ты решил наставить их мне? Какой же ты… — цежу я и замолкаю, не решаясь при дочери назвать вещи своими именами.

А про себя ору: «Жалкий! Моральный урод! И как я всего это раньше не замечала?»

В детстве Стёпка переболел свинкой, а информация о его бесплодии вскрылась только спустя два года брака и столько же лет безуспешных попыток завести ребенка.

Я случайно нашла его детские медсправки, тогда-то всё и выяснилось.

И как же я была обижена на него, ведь он эгоистичным образом скрыл от меня свой недуг. Даже не подумал предупредить, зная, как я мечтала о большой семье и о детях.

Мне потребовалось время, чтобы найти в себе силы и простить Стёпу. И еще немного времени, чтобы смириться с мыслью, что у нас никогда не будет детей.

А спустя еще один год мой гинеколог решил добить меня морально. Он сообщил мне страшную новость, которая свела к минимуму мои собственные шансы стать матерью.

После череды обследований все врачи как один давали мне ровно полгода. И если за этот срок я не успею забеременеть, то уже никогда не смогу познать радости материнства.

Я была раздавлена этой новостью. Меня морально уничтожили. Мне казалось, что у меня отняли смысл жизни. И если бы не поддержка Стёпы, я бы еще долго не смогла выбраться из этого угнетенного состояния.

Тогда он сам настоял на проведении ЭКО. Видя мои терзания и ежедневные слезы в подушку, он разглядел в этом шанс. Не только для меня, но и для себя.

Недолго думая мы поехали в соседний город по совету моей бабушки. Мы приняли решение обратиться именно в тот центр планирования и семьи, где, как она утверждала, у меня имелись все шансы забеременеть и выносить здорового ребенка. В итоге мне подсадили эмбриона от анонимного донора. А уже через месяц тест показал заветные две полоски.

Не передать словами, насколько я была счастлива.

Муж всю беременность заботился обо мне. А когда на свет появилась Катенька, он стал заботиться и о ней. Степан души в ней не чаял… Как мне казалось.

А сейчас же всё перевернулось с ног на голову. Не нужны мы ему стали. Устал он, бедненький… Жертву из себя корчит.

Мало того, что муж снял с себя ответственность за решение провести процедуру ЭКО, так он еще и обвиняет меня в том, что я родила от другого мужчины.

Мужчины, которого в жизни не видела! Которого никогда не увижу!

Абсурд какой-то!

— Короче, Наташк, ты давай-ка, мозги мне не парь, забирай вещи и езжай к бабке, — настойчиво выпроваживает меня и кивает на те самые баулы.

Медленно оглядываюсь на объемные сумки, и не понимаю, как я всё это потащу на себе. А помочь спустить их вниз он даже и не думает.

Да и не нужна мне его помощь!

— Папочка, я не хочу уезжать, я хочу остаться дома, с мамой и с тобой, — Катюшка не выдерживает и бросается в слезы.

Тянется к Степе, а тот даже не смотрит на нее.

Захлопывает дверь с той стороны, как трус скрываясь в квартире, после чего Катюша начинает плакать навзрыд и обнимать ручками дверное полотно.

— Папа! Папочка! Открой, пожалуйста!

— Тише, родная, — подхватываю ее на руки и пытаюсь