Вероника прерывает эту игру.

— Ника. — она представляется, а мне холодно становится.

— Юля. Могу я звать тебя Вероникой? — для меня короткое Ник имя другого человека. И назвать так кого-то еще, язык не повернется.

— Знаешь обо мне, да?

Нервно ставит шампанское на поднос.

— Надоела эта бурда пузырчатая. Пойдем в бар. Там текилы выпьем.

— Не особо люблю крепкие напитки.

— Просто поболтаем.

21

У нее глаза с поволокой. Красивые очень. Словно нарисованные. И лицо белоснежное. Мягкие изящные линии носа, губ. Красавица.

— Пришла поздравить своего любовника? Не молчи, известен же настоящий повод для праздника. Сабуров в ударе. Давно его таким не видела.

Мы обе смотрим на него. Он в центре внимания. И сегодня наслаждается этим.

— Развод оформлен. Все.

— Поздравить или посочувствовать? Не понимаю, Вероника, зачем нам с вами говорить. Мы не знакомы.

— Я тоже любопытная. В соц. сетях о тебе ничего нет. Ты же наверняка всю подноготную обо мне узнала. Мы хоть и развелись. Но поверь. Он скоро ко мне вернется. Это вечеринка. Здесь болтают все. Обо всем.

Вот оно что. Значит в их отношениях любила она. И любит. Колет по сердцу ее слова. Вернется? Он к ней вернется. У них общий сын. Общие интересы. Она ему подходит. Тогда почему так больно мне? Словно невидимая рука сдавила сердце в кулак. И сжатие усиливается. Он повел меня в танце, чтобы отвлечь. Зачем позволил мне с его женой встретиться. Чтобы глубже заценить наши различия? Она девушка из высшего общества. А меня вообще нет.

Сабуров. Что же ты со мной творишь. Сбежать не получится. Не позволю себе быть слабачкой. Я справлюсь и сегодня тоже. Как всегда справлялась. Просто переживу этот вечер. Буду прямо в красивые глаза Вероники смотреть. Улыбаться. И давиться своей ревностью.

Молча жду.

— Юля. — мы усаживаемся за высокую стойку. Пока здесь никого нет. Лишь бармен. И он наливает нам стопки коричневой жидкости. — ты в нашем разводе не виновата. Сомневаюсь, что в жизни Сабурова задержишься. Ты ничего такая. Не думай, что я со всеми его любовницами болтаю. Просто сегодня настроение такое.

Я молча жду. Выпила текилу. Ничего такая. Хорошо согревает. Я просто не хочу толкаться среди всех гостей. И отвечать на вопросы. В мою сторону уже посматривали любопытные. Сабуров. Ну ты засранец. Подставил так подставил. Нарисовалась хрен сотрешь! Думала будут его партнеры или еще кто-то в этом роде. Но половина моих бывших коллег! Я всегда была тихой серой мышкой. А тут на вечеринке верхушки! Естественно все головы сломали думая, что я тут делаю! Еще стопочка. Не отпускает.

Вероника болтает без умолку. То о своем отце, какой он крутой. И как легко может скрутить Сабурова.

— Ты меня игнорируешь?

— Обдумываю, стоит ли мешать вашему монологу. — сверкает глазками, как кошка. Ноготками по стопке скребет. Поднимает.

— Выпьем? За Сабурова. За моего мужа.

— Бывшего. — это говорю я. С улыбкой чокаюсь о ее шот. И выпиваю. А ведь реально. Он развелся. Не обманул.

— Он же никого не любит кроме себя. Упивается своим прошлым. Видите ли половину жизни прожил среди белых халатов. Больницы, операции. Жесть конечно. Но после пересадки его словно подменили. И это я была с ним в те страшные времена. Понятно? Я!

— Что? — алкоголь подействовал. Усилил смысл сказанного. Зацепил. Вспышка в мозгу.

— Ты не знала, что ли. Забавно. Значит, не так уж вы и близки.

— Знала, — опускаю голову чтобы скрыть растерянность. Пересадка сердца. Господи. После пересадки люди не живут до глубокой старости. Сабуров болен? И может умереть? Ледяной стужей окатывает. Шоты назад лезут. Рот рукой закрыла. Сегодня Аравин не смог заставить меня поесть. Снова пью на голодный желудок. Черт.

Вероника продолжает. Поправляет свои крупные локоны. Из сумочки достает помаду. И губы свои подкрашивает. Для нее эта тема, словно обсуждение поездки за город. Вот только я в полной абстракции.

— Он прошел реабилитацию за границей. И кинулся во все тяжкие. Трахал все, что движется. Без остановки. Пользовал девок в каждом углу. Вот тогда я в него влюбилась. Крышу сорвало. Я стала его единственной. И залетела чуть ли не в первый раз после секса.

— Зачем все это знать мне?

— Он быстро остывает. Отворачивается и идет дальше. Со мной не вышло из-за Даньки. Уйти не так просто было! Сын наше связующее звено. И его никогда не изменить.

Встаю. Мне надоело ее слушать. Она ноет о потерянной любви. И не понимает. Ее любовь жива. Рядом. А то, что не вместе это лишь проза жизни. Я своего вернуть уже не смогу. Но сохранить то, что есть могу попробовать.

— Он сам таскается за мной повсюду. Как не пыталась избавиться не получается. И пользует везде, где приспичит. Тело еще ноет от его страсти. Так что да. Вероника. Ваше время прошло.

— А ты сука.

— Точно. Сука. И сейчас пойду трахаться с вашим бывшим мужем. Который по вей видимости никогда вас не любил. Он любит сына. Не вас.

Она вскакивает. Но сказать ничего не успевает. Потому что подходит Сабуров.

22

Официальная часть вечера закончена. Все разбрелись по своим углам. Кто-то вышел на танцпол. Кто-то занял места у бара.

Сабуров тянет меня из зала. К винтовой лестнице. Вверх. И я понимаю, что это путь к вип кабинам.

Оборачивается и прижимает меня к себе. Здесь на ступенях. К стене, обитой тканью.

— Ты прекрасна, Юленька моя.

— Не хочешь спросить, о чем с женой твоей говорили?

— Не хочу.

Сказать не дает. Целует. Горячо. Ласкает спину. Опускает ладонь на бедра. Чуть задирает подол платья. Порывисто и настойчиво. Ткань эластичная. Но предел растяжению есть. Он тянет грубовато. Слышен треск. Прикусывает мою губ. И посасывает. Рукой за горло берет. Слегка сдавливает.

— Что ты задумал?

— Тебе понравится. Лучше, чем горки в аквапарке.

И снова губы мои атакует. Язык проникает глубоко. Требует все больше. Сквозь ткань мои бедра сильнее сжимает. Впечатывает в свою эрекцию. Гул голосов и музыки стихает.

Целуясь, идем. Не видя дороги. Он почти несет меня, удерживая за талию. Чувствую, как в брюках растет выпуклость. Так легко его возбудить. Забываю все разговоры. Ладонь к шраму прижимаю. Он мог умереть. И теперь неизвестно, сколько