Глотая слёзы, собираю с пола испорченное пирожное, ничего не остаётся, как выбросить его в мусорку, беру второй для Евы и иду в комнату. Сестра так хотела рисовать и у нее это здорово получается. Как я ей должна объяснить, что пока не получится? Вытираю со щеки слёзы, осторожно нажимая на ручку двери, теперь только привыкнуть, что я не одна и что нужно держать лицо.

– Привет, рыбёшка, – застаю сестрёнку, сидящую молчаливо с карандашом и книгой, подложенной под чистый лист на подоконнике. – Скучала?

Кладу рядом угощение и целую в макушку. Ева смотрит в окно, задумчиво рассматривая открывающуюся за ним картину, зелёные деревья и игровую площадку для детей.

– Как красиво, – я обращаю внимание на лист бумаги, где почти точь в точь передана картина из окна. – Ты настоящая художница. Скоро я тебе куплю целый набор для рисования и ты будешь рисовать сколько захочешь.

– Не купишь, – спокойно парирует сестра, удивляя меня, а затем поднимает глаза. – Я слышала всё, Ди.

Голос ее спокойный, но полный какой-то пустоты, от чего мое сердце тут же екает.

– Ева…

– Мне и так нормально, честно.

Сестра спрыгивает с подоконника, забрав с собой предметы и направляется к столу.

Я не знаю, что ей ответить. Мне так хочется утешить ее и сказать, что все наладится, но ведь это будет грубая ложь. Я сама учила сестру, что врать плохо.

– Хочешь, я тебе кое-что покажу? – сестра поднимает на меня взгляд, оставив предметы на столе. Я киваю, а затем наблюдаю как Ева берет пирожное, разворачивает аккуратно кулёчек и ставит его на край подоконника, открыв настежь окно. Мы ждём так минут десять, а затем происходит маленькое чудо и прежде чем я понимаю до конца, что происходит, из-за угла боязно показывается немного испуганная рыжая мордашка. Ева тут же оживляется и зовёт кошку к себе. Подсовывает ближе угощение, всячески уговаривая животное и подзывая. Кошка сначала недоверчиво поглядывает, принюхиваясь, а затем все же робко подходит и начинает есть, слизывая с верхушки крем.

– Она приходит ко мне иногда и она очень любит сладкое, – я вижу искреннюю улыбку на лице сестры, когда она поглаживает кошку, поднимая на меня полный надежды взгляд. – Давай оставим ее себе?

Глава 17.

Я не знаю, что мне делать.

Сегодня на работе я встретила бывшую возлюбленную Антона, случайно, когда проходила с тележкой моющих средств по коридору.

Она шла со своим мужем под руку, он что-то шептал ей на ухо, держа ладонь на ее животе и веселя так, что она звонко рассмеялась вслух, запрокинув голову. В горле почему-то застрял комок и я с опущенными глазами прошла мимо сладкой парочки. Вспомнила, как совсем недавно прокурор ругался с этим мужчиной, а после грубо послал и девушку.

Вчера я ходила на консультацию для беременных и мне назначили кучу анализов, на которые у меня откровенно говоря нет денег. Не знаю, что и делать, ведь теперь мне нужно ещё и думать о том, где взять деньги, чтобы кормить кошку, потому что я разрешила её оставить. Не смогла я отказать сестре, хотя и понимаю, что тяжело нам будет держать это в тайне.

Вру маме, что ночую у подруг, а сама тем временем вовсю провожу длинные ночи у прокурора. Правда, после последнего нашего раза он мне больше не звонил, чему я безмерно рада, хотя и говорил, что наберёт на следующий день. Но все равно последние дни я только и живу в подвешенном состоянии. Мать опять ушла в запой, и ее даже не сдерживает то, что всё это видит Ева. Я боюсь, чтобы пьяный отчим не обидел сестру, и мне приходится иногда оставлять ее с подругами, пока я работаю. Но у девочек тоже своя жизнь, учеба, дела, поэтому не всегда так получается.

Я устала. От вранья, от вечных скандалов и пьяной матери. От прокурора, который не держит меня и не отпускает, ведь я всего лишь девочка по вызову, которую можно дёрнуть за ниточку в любой момент. А теперь ещё и последствия в виде моей беременности, с которыми я совсем не представляю, как справляться.

Все следующие дни, что я провожу на работе, я пытаюсь его всячески игнорировать. Намеренно обхожу его кабинет стороной, а когда приходит очередь убираться в его кабинете, тайком беру ключ на проходной и убираюсь там только после окончания рабочего дня. Всякий раз, когда мы случайно пересекаемся на работе, тут же обхожу его стороной, не находя в себе силы даже поздороваться, хотя и начала замечать в последнее время, что ему это не нравится. А судьба будто нарочно нас сталкивает постоянно, то в коридоре, то возле уборной, то где-то за углом. Он будто из воздуха появляется, нарушая мой и без того хрупкий покой. Те несколько секунд, что мы задерживаемся взглядами, я могу видеть его недовольство и поджатые губы. Сегодня, когда мы снова пересеклись в коридоре, мне показалось, что он хочет мне что-то сказать, но этого я так и не узнала, потому как быстро развернулась и убежала прочь. После того, как я узнала, что беременна, всё изменилось. Мое отношение к нему, к этому миру, к себе. В те дни, когда он не вызывает меня к себе, мне проще избегать его, вот и всё.

– Кто-нибудь позовите уже сюда наконец уборщицу! Пыль такая, что о нее споткнуться можно!

Из распахнутой двери кабинета раздается гневный крик прокурора. Все так и застыли в приемной, боясь шелохнуться, кто нависая над столом с бумагами, а кто с кружкой в руке, проливая чайный напиток себе на колени. Бессонов, тяжело дыша, обводит зал взглядом, и увидев меня застывшую со шваброй прижатой к полу, указывает на меня пальцем.

– Вы, девушка, зайдите ко мне быстро!

А после исчезает за дверью своего кабинета, хлопнув дверью так, что кругом сотряслись стены.

В приемной повисает такая гробовая тишина, что слышно, как мимо меня пролетает залетевшая в открытое окно муха.

Сглатываю робко, озираясь и понимая, что выбора у меня нет и всё уставились на меня как на козла отпущения. Прокурор не в настроении,