Не вру, ведь в самом деле чувствую себя ужасно. Меня все ещё тошнит, даже сейчас, когда я на свежем воздухе. Сердце екает и отбивает громко удары каждый раз, стоит мне подумать о своей беременности. Так и хочется выпалить ему об этом в трубку, но с другой стороны что-то удерживает меня от такого опрометчивого поступка, шестым чувством заставляя утаить от него правду. Я понятия не имею, что со всем этим делать и как мне дальше быть. Понимаю, что в трубке висит слишком долго молчание и это начинает напрягать. Прокурор словно нарочно тянет и от волнения я даже зажмуриваюсь. Я очень сильно боюсь, что сейчас он разозлится.

– Хорошо. Поправляйся, – звучит сухое, прежде чем связь прерывается. Я настолько была готова к тому, что он на меня накричит, что не сразу могу понять, почему в трубке раздаются холодные обрывистые гудки. Зато когда понимаю, не могу поверить своей удаче. Умеете же вы удивить, господин Бессонов. Перевожу дыхание, и ставлю телефон в карман.

– Ну что, рыбёшка, куда пойдем? Мы сейчас с тобой здорово отметим твое возвращение! – выпаливаю с деланной бодростью, понимая, что этот звонок, а вернее его благоприятный для меня исход даже немного поднял мне настроение, хоть и далеко не решил мои проблемы.

– А мы разве не домой сразу поедем?

Ева поднимает на меня глаза, отпуская мою ладонь, за которую до сих пор крепко держалась своими хрупкими пальчиками. Так робко и трогательно она выглядит с этим слоненком в обнимку и маленьким рюкзачком за спиной. Исхудала совсем, моя девочка в этом детдоме. Но ничего, я окружу ее своей заботой и любовью так, что она забудет обо всем плохом, что с ней случилось.

– Поедем, дорогая. Но сначала я хотела бы приодеть тебя, купить тебе платьишко и босоножки. Ты же у меня настоящая красавица. А настоящим красавицам положено одеваться красиво.

Губы дрожат и на глаза выступают слёзы, стоит только представить, что моя Евушка наконец-то наденет нормальные вещи. Две недели копила с работы в прокуратуре, на одной уборке конечно сильно много не заработаешь, но на платье для моей красавицы точно должно хватить. Ведь все остальные деньги, что дал мне прокурор, я отдала Авдеевой сразу, как получила на руки, так гласил наш уговор. Зато теперь моя сестрёнка будет в безопасности и по крайней мере одну проблему я решила. Но вслед вылезла другая, которую я совсем не ждала. Теперь мне осталось решить, что делать с ребенком во мне, чей отец – моя головная боль и грозный прокурор, которого боятся даже самые высокие чиновники нашего города.

Глава 16.

– До завтрашнего вечера можешь быть свободна.

Слова прокурора вылетают в воздух как долгожданное облегчение. Сегодняшний секс был не таким как все. Сегодня я боялась выдать свою тайну. Боялась, что он прочтет ее в моих глазах и раздавит меня как муху, и глазом не моргнув.

Я пулей собираюсь домой, ведь меня ждёт Ева. Последнюю неделю я только и делаю, что постоянно дергаюсь, особенно от звонков, ведь я знала, что прокурор скоро позвонит снова, и не прогадала. На этот раз скрепя сердце, мне пришлось взять себя в руки, собраться и приехать к нему, чтобы не дай Бог, он ничего дурного не заподозрил. Тем более больничный закончился и у него бы точно возникли ко мне вопросы, откажи я ему. Но теперь всё изменилось, я больше не могу реагировать как раньше на его вызовы.

Мне страшно от того, что правда может вскрыться, но ещё больше страшно от того, что я не знаю, что меня ждет. Я все ещё не решила, как мне быть, хоть и больше склоняюсь к тому, что наверное Ира права. Господи, что мне делать и как быть? Ещё я очень боюсь, чтобы мать опять не начала все сначала и чтобы сестра не видела всего того, что вижу я, поэтому так опасаюсь оставлять Еву надолго одну.

– Ты куда-то торопишься? – прокурор с интересом наблюдает за мной, развалившись в кресле, и я узнаю в его интонации знакомые смешинки.

– Да. Хочу поскорее от вас уйти, – даже спиной чувствую, как он ошалел от моей грубой откровенности, но не успеваю об этом побеспокоиться, так как быстро хлопаю дверью уходя прочь.

Даже чувствую лёгкое облегчение, хоть и облегчением на самом деле это тяжело назвать. Слава Богу, что меня не стошнило при нем. Не знаю, что он обо мне подумал, да и неважно, я просто хочу быстрее добраться домой.

По дороге зашла в магазин и купила некоторые продукты домой, Ева просила купить ей заварное пирожное и я желая её порадовать взяла два, но едва переступаю порог дома, меня встречает недовольная мать.

– Где водка? – тут же атакует вопросом не дав даже толком раздеться.

– Не было.

Пытаюсь держать лицо кирпичом. Но мать плетется за мной, нависая, когда я раскладываю продукты на кухне. На всякий случай проверяет пакеты, а когда и правда не находит ничего, начинает злиться.

– Ты уже какой день подряд говоришь, что нет. Что ты мне тут рассказываешь? За дуру меня держишь что ли? – фыркает грубо, смахнув со стола пирожное, из-за чего оно падает прямиком кремом на пол.

– Что за спор, а драки нет? – в дверях показывается ухажёр матери Анатолий в белой майке с огромным жирным пятном на груди. О Господи, это уже перебор даже для него. Мать тут же отвечает, начиная жаловаться на меня.

– Ты посмотри-ка Толя, моя бессовестная дочь решила меня кинуть. Сначала пообещала взять на себя все расходы, а теперь даёт заднюю.

– У меня нету денег, мама, – вру безбожно, хотя их и правда осталось как кот наплакал, а сама чувствую, как бьётся сильно сердце в груди. Ох не нравится мне этот прищуренный взгляд матери.

– А если поискать?

Не успеваю опомниться, она вытягивает из внутреннего кармана деньги, мою последнюю заначку. Я даже вскрикиваю, не успевая их перехватить.

– Это на краски и альбом Еве, я обещала! – выкрикиваю в сердцах, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

– Альбом не альбом, ерунда, поклянчит пару дней и забудет, – улыбается довольно, пересчитывая деньги. – Убери, – кивает в сторону устроенного беспорядка, довольно пряча деньги себе в карман и уходит.

Я слышу в коридоре шум, переговаривающиеся голоса