Я иду в номер.

ГЛАВА 13. Нет!

ГЛАВА 13. Нет!

Собираюсь быстро и небрежно. Нет настроения превращаться в совершенство. Натягиваю брюки и выбираю жакетик с пуговицами-слонятами. Волосы забираю в хвост. Ну, и маленький синий клатч, чтобы было место для помады и телефона, не держать же его в руках.

До здания ресторана «Four Seasons» всего ничего. Можно даже в туфлях дойти по идеально расчищенной дорожке.

Захожу в ресторан, подходит симпатичный хостес, молодой холёный парень с серыми глазами. — Здравствуйте, я Владислав, рад вас приветствовать в нашем ресторане. Вас ожидают? — Да, Илья, — произношу я имя, как будто он должен помнить всех гостей. — Вы Ева?

Надо же, помнит не только имя гостя, но и человека, которого он ждёт.

Киваю. — Пройдёмте, я с удовольствием вас провожу.

Илья сидит за столиком, в костюме, элегантный до жути. Тут же встаёт. — Благодарю, — говорю я Владиславу и не могу отвести глаз от своего названного мужа. Но надо немного приглушить эмоции, и голову держать в холоде.

— Я не могу отделаться от мысли, что пригласил тебя на свидание. Ты такая женственная и лучезарная. Разреши мне сделать пару комплиментов, которые крутятся у меня на языке уже очень давно. — Спасибо, дорогой, — улыбаюсь в ответ. — Мне здесь очень нравится. — Еле отбился от наших новых друзей, но мне не хочется сидеть с ними за одним столиком. — А были предложения сесть всем вместе? — Конечно.

— Шампанское! — подходит официант, ставит ведёрко на ножке рядом с нами и открывает бутылку «Мадам Клико».

Я не против. Пусть будет всё по высшему разряду. Илье хочется ухаживать, возможно, на том уровне, на котором он считает подходящим для этого вечера. Я знаю, что за нами следят наши дружки по ретриту, но от этого никуда не деться.

Получается, он дал им понять, что мы не с ними. Допустим.

— Давай сделаем первый глоток за нашу встречу, Ева! Для меня она стала очень приятной неожиданностью, — поднимает он бокал. — Встретились два одиночества? — улыбаюсь ему в ответ. — Развели у дороги костёр, — подмигивает он мне.

Пьём и болтаем о ресторане, об артисте, который будет выступать, о том, что новый год стучится с новыми сюрпризами, и о том, что случайных встреч не бывает. Он в прекрасном настроении, шутит и вспоминает эпизоды из детства, как ждал Снегурочку, чтобы потрогать, она тёплая, как все люди, или сделана изо льда.

А я вся в попытках забыть, выбросить, уничтожить это злосчастное письмо, которое валяется у меня на кровати. С собой, конечно, его не взяла. Как же легко можно испортить человеку его полёт, приземлить мечты и растоптать надежду.

Стендапер смешит, даже поёт и танцует, и на какое-то время хандра и страхи отступают. Не хочу ничего видеть вокруг, хочу, чтобы вечер не кончался. Я фотографирую его на телефон, он меня.

Завтра целый день мы будем вместе, играть свои роли из ретрита Макара. Может быть, выбросить всё из головы и оставить всё, как есть? Просто наслаждаться общением с офигительным мужчиной, а его личные проблемы не должны меня касаться. Это его история, которая не имеет ко мне никакого отношения. Мало ли что было у человека в прошлом?

Да… Но разбой и грабёж — это не просто какая-то повседневная грубость или даже измена. Это уголовное преступление, от которого пострадали люди, и очень прилично пострадали, если он сидел за это в тюрьме. Разве можно выйти оттуда с нормальной психикой? А что, если он маньяк какой-нибудь и насильник?

На сцене продолжается своя жизнь — выходит оркестр, к микрофону подходит красивая девушка в длинном платье и начинает петь. Свет немного приглушают, я не нахожу себе места.

— Пошли танцевать, Ева! — приглашает Илья.

Подаю ему руку.

Мне так хорошо с ним, я чувствую себя восхитительно, упоительно, пленительно, не знаю, как ещё, и в то же время где-то наверху я слышу скрежет огромных, ржавых, портновских ножниц, которые клацают наверху, а я умоляю подождать ещё немного, потому что я хочу отодвинуть неизбежные вопросы в самое далёкое место, из которого их невозможно будет достать.

Моя рука в его руке, я кружусь и опять рядом, так близко, что чувствую его горячее дыхание и лёгкий запах незнакомого дурманящего парфюма.

Танец заканчивается, он доводит меня до места, мы опять садимся за столик.

— Почему ты совсем ничего не ешь, дорогая? — он прав, я ничего не могу проглотить. Смотрю на него и ловлю последние секунды волшебства.

— Ты освободился из тюрьмы двадцать второго августа, это правда? — произносит рот. Я не могу больше себя обманывать и делать вид, что всё безоблачно у меня.

Я вижу, как он перестаёт есть и медленно кладёт приборы на тарелку. — Да, это правда.

Меня как будто ударяет током. Смотрю молча. Если бы это был Евгений, то первое, что бы он спросил, это «кто тебе это сказал» или ещё что-нибудь, но не ответ. А он отвечает.

— Можно спросить, за что ты туда попал?

Музыки больше нет, нарядных и весёлых людей вокруг нет, красивого ресторана тоже.

— Я не хочу об этом сейчас говорить, Ева, — голос твёрдый и жёсткий. Сразу. — А история с Евгенией и швейцарским драматическим артистом правда? — я не могу остановиться. — История с чужим ребёнком и изменой правда? — я почти кричу. Нервы на пределе. Что я делаю? Зачем тебе это? Дура… — Разреши мне проводить тебя до ресепшена. Вечер, я думаю, закончен, — холодно смотрит на меня. — Нет! — он опять мне ничего не говорит! Значит, всё так! — Прости, тогда тебе придётся добираться самой, —