– Вот скоро мы с твоим отцом поженимся, и всё будет так, как нужно, – приговаривала Тося, расхаживая посреди сумок и баулов, которые решено было даже не открывать и не раскладывать.

В этом не было смысла – уже завтра они начнут перевозить вещи в дом. А пока проведут время вчетвером, и Маша, думая об этих перспективах, испытывала какое-то невероятное предвкушение.

Её немного смущал тот факт, что мать теперь от неё настолько далека, – и речь вовсе не о физических расстояниях – но она решила пока об этом не думать. Вот разведутся родители, мама обязательно встретит новую любовь и поймёт, что всё сложилось правильно. А то, что ей лучше, конечно, было бы искать себе нового мужчину без младенца на шее, это уже решать только матери. Хочет рожать в её возрасте – пусть рожает.

Ещё отец постоянно говорил, что половина их с мамой квартиры достанется ей, Маше, но сама она как-то воспринимала это без особого восторга. Перспектива владеть той недвижимостью, с которой она ничего, по сути, не сможет сделать, Машу не слишком-то прельщала. А жить с матерью и плачущим, гадящим в подгузники карапузом – то ещё удовольствие. Так что этот бонус был сомнительным призом, однако Тимофей, когда похвалил её за то, что у неё уже вот-вот появятся собственные квадратные метры, довольно ощутимо переменил её мнение на данный счёт.

Впрочем, пока Маша решила оставить эти мысли, потому что была целиком и полностью охвачена предвкушением.

Пообещав Тосе скоро вернуться, она выпорхнула из дома и помчалась к остановке. А когда Тимофей вышел из пригородного автобуса и улыбнулся ей во все тридцать два, сердечко Маши остановилось, а потом забилось быстро-быстро.

Он подошёл к ней, по-медвежьи притянул к себе и небрежно чмокнул в губы.

– Что там малая моя? Всё мается с животом? – спросил совсем не о том, о чём бы хотелось говорить Маше.

– Да вроде нет, – пожала она плечами, – ей уже гораздо лучше. Хотя папа от неё ни на шаг не отходит, в прямом смысле этого слова.

Она хихикнула, а пальцы Тимофея, в которых уютно покоилась её ладонь, сжались сильнее.

До дома дошли молча. Маша вышагивала по улице, и ей в голову лезли какие-то совершенно глупые подростковые мысли. Что все кругом любуются их парой, от чего она даже приосанилась, потому что рядом с нею был такой видный парень.

Когда же поднялись в квартиру, и их встретила Тося, Маша поняла, что приезду брата та совершенно не рада.

– Что ты здесь делаешь? – потребовала она ответа от Тимофея, чем порядком сбила с толку Машу.

Они ведь сами обсуждали, что завтра все вчетвером займутся переездом. Какая разница, раньше Тим приехал, или нет? Не найдётся места тут, они вполне могут переночевать и в квартире Маши. Так даже лучше будет.

– Сюрприз, сестрица, – ответил Тимофей, которого слова Тоси ни капли не смутили.

Он стащил куртку, притянул растерявшуюся Машу к себе и ощутимо сжал в руках.

– Меня красавица моя встретила.

Тим подмигнул Тосе, лицо которой перекосило.

– Ты про Машу, что ли, так говоришь? Красавица?

Она натужно расхохоталась, запрокинув голову, и это было так странно… Так непривычно и как-то противно…

– Конечно, красавица, – ответил Тимофей. Потом повернулся к Маше: – Что встала? Разувайся и показывай, где ночевать будем.

Пока она суетливо стаскивала пуховик и зимние сапоги, Тося подхватила брата под руку и увлекла в комнату. Машу всё это неприятно удивляло, но она заверила себя, что ей просто показалось. Да и у Тоси сейчас настроение скачет, как сумасшедшее, вот она и выдаёт всякое.

Она решила им не мешать и прошла на кухню. Папа, судя по звукам, доносящимся из ванной, принимал душ. Сейчас он выйдет, и этот морок, когда на душе Маше появлялись какие-то нехорошие подозрения, рассеется.

Она устроилась за столом и принялась ждать. Из комнаты доносились отзвуки голосов Тимофея и Тоси, но разобрать что-либо в том, о чём они говорили, было невозможно.

Наконец, оба явились на кухню, при этом Антонина всё ещё выглядела недовольной.

– Марусь, тут дело такое… Может, к тебе поедем, раз сестрица так на меня за что-то обозлилась? – спросил Тим, что Машу лишь обрадовало.

Она ведь и сама подумывала о том, что в её квартире им будет гораздо комфортнее. Да и эту ночь они проведут без лишних ушей и глаз. Но ответить не успела.

– Ну уж нет! – воскликнула чуть истерично Тося. – Маша может ехать куда угодно, а ты останешься здесь! – заявила она брату, на что Мария нервно хохотнула.

Как же всё это странно…

***

Марина Дмитриевна и Александр Борисович приняли единогласное решение. Торопиться с тем, чтобы как можно быстрее погасить ипотеку и переписать дом на Антонину они, разумеется, не станут. Особенно после того, что поведала им Юля – в первую очередь.

Конечно, вероятность того, что в невестке говорили ревность и обида, которые и заставляли её придумывать всякое о Тосе, была очень велика. Но сначала они решили понаблюдать, а потом уже бросаться раздаривать дома направо и налево. Пусть даже материально никакого отношения к данному объекту недвижимости не имели, ведь все финансовое бремя на себя взял Эдуард.

Сын пока тоже не поднимал вопрос того, как завершить ипотеку и оформить всё документально соответственно их уговору, так что пока всё было нормально. Тем более, что им всем было, чем заняться. Переезд в дом потребовал всех сил и времени, которые имелись в их распоряжении.

– Тосенька, я… – обратилась к будущей жене сына Марина Дмитриевна, когда принесла коробку с продуктами на кухню.

И осеклась. Потому что картина её глазам предстала довольно удивительная: Антонина сидела чуть ли не на коленях своего брата, Тимофея, прикрыв глаза от удовольствия, в то время, пока он растирал ей поясницу.

И когда Тося и Тим оказались застигнутыми врасплох, повели они себя тоже странно. Антонина тонко вскрикнула и едва ли не в обморок грохнулась, если судить по тому, какой бледной стала. А Тимофей глупо-преглупо захлопал глазами.

– У сестры спина разболелась, – сообщил он после небольшой паузы.

Подпихнул Тосю под пятую точку, и та поспешно поднялась на ноги.

– Да я… вообще-то ни о чём таком не спрашивала, – пожала плечами Марина Дмитриевна.

Её порядком покоробила та излишняя близость, которая сквозила в отношениях Тимофея и Тоси, но она вмешиваться в это не хотела. У Эдика ведь тоже на плечах голова есть, а на ней – глаза. Он должен и