Так-с, теперь главное не запаниковать.

– Скажите, Роман… Вы же Роман? Я правильно поняла? – мужчина не то что не ответил, а даже не шелохнулся. Ну что ж, такое мы тоже проходили, когда у Влада пропадало настроение или он на что-то обижался, была похожая картина. – Вы хорошо помните эту фотографию и те слова, которые говорили своей дочери, показывая её?

Я развернула обрывок страницы и протянула ему.

Никакой реакции. Даже не взглянул.

– Вера говорила, что вы сильный и умный. С первым, пожалуй, соглашусь, раз уж проникли в закрытую квартиру. Против такого факта не попрёшь. А вот по поводу второго…

– Нарываешься, девчонка? – прошипел он, яростно сверкая зелёными глазами.

– Пытаюсь ответить на ваш вопрос в установленные вами же сроки. Не больше, не меньше. Спрошу ещё раз. Вы хорошо помните эту фотографию и те слова, которые говорили своей дочери, показывая её?

Нехотя мужчина перевёл взгляд на снимок. И чем дольше он на него смотрел, тем больше эмоций проявлялось на его лице.

– Не может быть, – наконец, выдохнул он.

– Вижу, вы вспомнили, – повернувшись к засвистевшему чайнику, я щёлкнула кнопкой. – Чай, кофе?

– Есть что покрепче? – прохрипел он, устало взъерошив волосы и опускаясь на стул.

– С некоторых пор я негативно отношусь к алкоголю, поэтому дома не держу.

– Тогда кофе.

Надо же, оказывается, он даже умеет говорить, а не только рычать. Прогресс на лицо. Надо закрепить результат.

– Я совершала пробежку по парку, – поставив перед мужчиной кружку, начала свой рассказ, – когда услышала детский плач…

Делясь подробностями произошедших со мной события уже в третий раз, говорила чётко и по делу, не оставляя места для эмоций. Упомянула в том числе и злополучную троицу парней, которые подтолкнули своим появлением уйти из парка. О магазине и встрече с Владом решила промолчать. В полиции рассказать было необходимо, но сейчас выворачивать душу перед незнакомым мужчиной мне не хотелось. Эти моменты его не касались.

Помешивая ложечкой чай, я как раз замолчала, пытаясь найти подходящие слова, чтобы задать главный вопрос: «Как жить со всем этим дальше?», когда в стекло ударилось что-то тяжёлое, и по кухне разнёсся звук бьющегося стекла.

Я не успела даже понять что к чему, как оказалась лежащей на полу и придавленной мощной мужской фигурой. Вот это реакция! Причём, направленная на мою защиту. Надо же. Роман прикрыл меня собой от возможной опасности. Кстати об опасности…

– Это всего лишь камень, – окинув взглядом кухню и, судя по всему, отыскав причину по которой разбилось окно, с облегчением произнёс мужчина.

Камень. Всего лишь камень. На миг прикрыв глаза, я медленно выдохнула, стараясь унять грохочущее сердце. Выходило с трудом.

Мда-а, так и до нервного тика недалеко.

– Может, тогда вы с меня слезете? – напомнила я ему, о своём недвусмысленном положении.

– Извини, сработала привычка.

Плавно поднявшись, он протянул мне раскрытую ладонь и я, покосившись сначала на неё, потом на самого мужчину, вложила свою руку, вставая.

– Румянцева, какого чёрта у тебя открыта дверь? – рявкнул ворвавшийся в кухню Санька и замер. – Вяземский?

– Бестужев? Ты как здесь оказался?

– Живу напротив. А вот ты что здесь де… О, подожди, только не говори мне, что ты отец Веры, – хохотнул друг. – Блин, а ведь мог и догадаться: такой цвет волос я видел только у одного человека…

– А ты откуда знаешь мою дочь?

– Долгая история. Но сдаётся мне, ты уже в курсе основных событий, иначе тебя бы здесь не было.

– В курсе, но видимо не полностью, раз уж твоя фамилия в деле не фигурировала, – усмехнулся Роман, подозрительно покосившись на меня.

– Кстати, что с окном? – взгляд друга скользнул по осколкам и сразу же стал острее. Всю весёлость как рукой сняло.

– Как раз пытались разобраться, – вытащив из кармана платок и наклонившись, Роман осторожно взял камень, видимо стараясь не стереть возможные следы, и развернул лист бумаги, который крепился к нему канцелярской резинкой.

Глава 10

*** Роман Вяземский

Самолёт летел над облаками, время от времени задевая очередной пушистый бок носовой частью фюзеляжа. Под крылом самолёта растекалось безбрежное молочное море, но выпиравшие островки, поднимавшиеся выше общего уровня, будто воздушные зефирки, порой возникали у нас на пути. И тогда казалось, что мы ныряем с головой в сладкую вату.

Мда-а, зефирки, сладкая вата… Понесло тебя, однако, Вяземский.

Кто бы что ни говорил, а общение с детьми накладывает свой отпечаток даже на мысли. И чем дольше я находился вдали от дочки, тем сильнее скучал. Видимо, из-за этого в голову и лезли поэтические сравнения с любимыми вкусняшками моей малышки.

Глядя в иллюминатор на темнеющий горизонт и первые звёзды, появившиеся на небе, я думал о Вере. Как она там без меня? Что нового узнала за день? Нетерпеливо поглядывая на часы, представлял, как вернусь домой с подарками, а она заберётся ко мне на колени и будет рассказывать о том, что видела, чем занималась.

Расширение бизнеса предполагало такие вот поездки. Теперь мне нужно отлучаться из дома хотя бы пару раз в месяц на день-два. Но расставание с дочкой давалось нелегко. Моя Вера. Моё маленькое персональное солнышко с широкой душой и добрым сердцем.

В отличие от меня…

Если бы не она, моя жизнь так и продолжала бы крутиться вокруг международных конфликтов, войн, мятежей и восстаний. Превращая в машину для убийств. Без чувств, без эмоций, без жалости и сострадания. Наше специальное подразделение побывало почти в каждом уголке мира. Вот только по документам мы числились обычными канцелярскими крысами, работавшими в неком охранном предприятии, находящемся на попечении у военных. Но это не мешало нам получать задания от сильных мира сего. Хорошо оплачиваемые задания.

Так что первоначальный взнос для собственного дела у меня имелся солидный, как и нужные знакомства. Многие ребята, с которыми я нередко делил последний глоток воды из пробитой фляжки или кусок чёрствой лепёшки, найденный в разрушенном доме, со временем сменили жизненный вектор, неплохо пристроившись на гражданке. Но боевое братство – это до последнего вздоха. Так что друг другу мы помогаем, то советом, то деньгами, то нужной информацией. Удобно. Особенно когда знаешь, что они не подведут, что им можно доверить даже собственную жизнь. Проверено на личном опыте.

Всё изменилось пять лет назад, когда на пороге своего дома, вернувшись после шумной вечеринки, которой отмечали очередное удачное дело, я нашёл пищащий в одеяле свёрток и записку «Она твоя дочь».

Вот тогда я впервые пожалел, что не