Я так и не поняла, как Кирилл тогда меня забрал. Но приехал! Я считала, что он мне подходит. Потому что так проще. Без эмоций. Без ответственности. Вся жизнь сплошная полоса безразличия.

В моей жизни был лишь один мужчина. Тот, кто будоражил кровь. Тот, кто заставлял смеяться. И любить. И это уже не повторить.

Откидываю голову на подголовник. А рукой нащупываю нечто. Мини бар. Зачет, Иван Сергеевич. Вот уж пора бы мне оживить кровь, застоявшуюся в венах. Для храбрости. Чего лучше? Коньяк? Вискарик? Все. По очереди. И водкой шлифануть. Я же деревенская. А там мы самогон тайком на сеновале пили. И волосами занюхивали. И на дискотеках потом выплясывали. Из сумочки достаю наушники.

Глоток коньяка. Оу! Супер! Горячо! Ненавижу алкоголь. Мотоциклы. И неизвестность. Но сейчас можно изменить своим принципам.

«Разбежавшись, прыгну со скалы!» подвываю королю и шуту! Дергаюсь в такт! И плевать, что водитель оборачивается. Я попала! Ох попала! Да и пофиг.

Живой сдаваться не собираюсь. Да, не люблю алкоголь. Но иногда его действие просто необходимо. Чтобы вот это приятное жжение охватило внутренности. Чтобы постепенно отключалась голова.

Из машины я уже практически вываливаюсь. К ногам Сабурова. Он помогает мне встать.

— Оп-пачки! А вот и наш главнюк! Ик!

— Да ты в дрыбодан.

— Именно. У т-теббяяя тааакой… как его там… пофиг.

— Юль. Ты что меня боишься?

— Упс. Ты тоже пьяный приползааал.

— Не нужно. Все на самом деле легко и просто. — он подхватывает меня на руки и несет в дом. Водитель как-то нервно ему путь перегораживает. Но Сабуров ему меня не отдает.

А я сейчас смелая. Обнимаю его. И даже пытаюсь пуговицы рубашки расстегнуть. Хохочу. Ну, да. Обычная пьяная дура.

11

Голова звенит. Поднять веки нет сил. Я проснулась. Все еще в туманной поволоке. Пытаюсь нащупать шкафчик. Но рука натыкается лишь на мягкую постель. Слишком большую постель.

Приоткрываю глаза. Персиковое белье. Шелк? Реально шелк? Натуральный. Скользит под пальцами так нежно и изысканно. В моей квартирке такого быть не может. Заглядываю под воздушное одеяло. Голая. Я голая. Вчера. Так. вчера… Кирилл… машина… коньяк. и пустота. Где я на хрен нахожусь? Закрываю глаза. Снова под одеяло с головой прячусь. Меня в рабство продали? Водитель Сабурова! Точно. Сабуров.

Выглядываю снова. Никогда не сдавайся. Позорься до конца. Отличный девиз сегодняшнего дня.

Это не кровать! А нечто бесконечное. А сверху легкие складки балдахина. Очень высокий потолок. Поднимаю глаза и начинаю стонать. Вся обстановка в спальне довольно пафосная. Даже скорее сказочная. Словно мультик нарисованный. Тяжелые габардины на окнах. Витражные узоры. Мебель явно не новая. Даже скорее антикварная. Очень красивая. С элементами вензелей.

Забываю боль головную. Плевать, как я здесь оказалась. Это потрясающе. Грандиозно. Я была в Санкт-Петербурге. Когда училась еще на художественном. Вывернулась, но поехала с группой. И бродила по бесконечным дворцам и музеям. Так вот. Сейчас я словно в одной из великокняжеских резиденций оказалась!

На резном кресле рядом с кроватью накинут пеньюар. Нежно-голубой. Атлас. Приятно к телу. Накидываю и перетягиваю пояском. В приоткрытые окна слышу звуки весны. Трели птиц и аромат листвы. Здесь же на стенах необычная отделка. Засматриваюсь. Слегка ноготком скребу.

— Никаких истерик? — голос Ивана не пугает. Даже не вздрогнула. Поворачиваю голову. Улыбаюсь. Он в легком джемпере и домашних брюках. Такой весь домашний и спокойный. Словно мы любовники. И это обычное утро вместе проводим. — не женское это дело, Юленька, молчать. Принес тебе чай. С лимоном. Витамин ц как раз тебе полезен будет.

— Привет. — не могу прекратить любоваться окружающим интерьером. А заодно на хозяине этой роскоши зависаю. Он, как ярчайший изумруд взгляд притягивает.

— Привет? А как же упорное Вы?

— Ваня. — произношу его имя понизив голос. Босыми ступнями по прохладной плитке ступаю. — я подумала, а какой смысл сопротивляться. Это же банальный сюжет романтической истории. У нас быть романтики не может. Так вот она я. Делай что пожелаешь. — делаю глоток чая. Прямо из его руки, пока бокал держит. Смотрю так невинно-соблазняюще.

— Думаешь, так быстрее отстану? Ошибаешься. — ставит бокал на низкий столик. И меня по-хозяйски за талию приобнимет. Склоняется. Я голову отворачиваю. И он в плечо, сквозь ткань пеньюара целует. — Юль. Как ты себя чувствуешь? — заботливый. В такого принца легко влюбиться. Его улыбка. Его нежность. Всего несколько часов. А мы уже так близки. Год назад даже издалека не видела Сабурова. А теперь в его руках таю.

— Буянила? — лишь смутные образы в голове. Комнату эту совсем не помню. Не могла я просто отрубиться. И спать голенькой улечься. Кто-то меня раздел. И кто-то заставил лечь!

— Не много. Танцевала. Кое-какие экспонаты с мест повалила. Ты же понимаешь, что это не просто дом.

— О, Боже! Ничего не помню. Что еще? Ваня. Расскажи. Что было!

— Ну во-первых заявила моему дяде, что ты плохая девочка. Неадекватная и психически неуравновешенная. Особенно когда выпьешь. Затем рвалась уйти пешком в город. Мы, кстати в городе. Просто далеко до общественных мест. Говорила. Что таких плохих девочек нельзя приводить в такие красивые домики.

— Дядя? — я ничего больше не услышала. — Твой дядя вряд ли теперь захочет со мной общаться.

— Захочет. У него нет выбора. Самым эффектным из всего цирка был твой танец.

— Танец?

— Ага. Ты включил музыку на своем смартфоне. Кажется. Ненси. Дым сигарет с ментолом. Пела и танцевала. На столе. Призывая нас тебе подпевать. Пойдем, покажу, где концертная программа проходила.

— Я же могу просто уйти не заметно. Зачем мне с твоими родственниками общаться. Тебя одного более, чем достаточно.

— Поздно. Дорогая. И есть кое-какие планы на тебя.

— Хочу свою одежду.

— Меня не хочешь? Вчера хотела. Очень. Раздевалась сама. — он насмехается. Но так трогательно. Аккуратно. И ждет, как я приму эти слова его, — Тебя тошнило. Платье немного пострадало. — жаль платье было новым. Вещей у меня не так много, чтобы ими раскидываться. Перед глазами встаёт сцена, как я обнимаю унитаз. Иван подает мне воду и помогает умыться. Я отталкиваю его.

— Почему я ничего не помню. — пусть думает, что не помню. Жутко стыдно, — Я хотя бы ничего здесь