Она жила здесь вот уже четыре месяца. Лето давно закончилось, и его сменила холодная и унылая осень. Она привыкла носить волосы заплетенными в длинную косу – теперь, не имея общества, на которое надо было производить впечатление, она не видела смысла завивать их и укладывать в сложную прическу. По этой же причине из одежды она предпочитала простую юбку и старую сорочку Бека, заправленную в нее, а еще старый его свитер, который доходил ей до колен.

По всей гостиной висели платья в разной степени готовности. Ей больше не хотелось надевать их, но их изготовление отвлекало ее… от всяких мыслей.

– Думаю, в голубом вы будете выглядеть потрясающе, миссис Картер. Вам нравится голубой атлас? – осведомилась она.

– О да, он просто чудесный, – ответила женщина.

– Можете опустить руки, – сказала Каролина. Просмотрев свои записи, она улыбнулась дамам. – Хорошо, значит, к Рождеству я сошью все три платья. Одно красное, – она кивнула одной из женщин, сидевших на кушетке. – Другое – из атласа в зелено-кремовую полоску, и третье – голубое.

Женщины дружно закивали в знак согласия.

– Замечательно! – сказала Каролина и кивнула Марте, которая встала из-за письменного стола и подошла к женщинам. – Благодарю вас за то, что соблаговолили прийти.

– Большое вам спасибо, леди Каролина, – поспешила рассыпаться в благодарностях миссис Картер.

Марта проводила женщин до двери, где приостановилась, чтобы поболтать с ними о новом деревенском докторе, после чего попрощалась с ними и закрыла дверь. Каролина видела, что Марте здесь нравится. Она научилась печь и быстро подружилась с кухаркой, которая четыре раза в неделю приходила к ним из Бибери.

Каролине здесь тоже нравилось, причем не меньше, чем в любом другом месте. Пожалуй, даже больше. Как ни странно, она вовсе не скучала по светскому обществу. Говоря откровенно, она начала задаваться вопросом, почему высший свет так много значил для нее ранее. Теперь же он представлялся ей праздным и бессмысленным. А себя она чувствовала опустошенной. Она позволила пустоте проникнуть внутрь себя, думала только о внешней оболочке, слишком боясь заглянуть себе в душу и увидеть там… что?

За последние месяцы для нее изменилось слишком многое. Только оказавшись вдали от Лондона и бесконечной череды приемов и званых вечеров, она смогла наконец примириться с собой такой, какой она была на самом деле. Как если бы лондонский кокон, который она соткала вокруг себя, заглушал ее истинные чувства.

После отъезда Леопольда она постепенно пришла к пониманию того, что бóльшая часть ее жизни была посвящена поверхностным вещам. Но теперь она знала, чего хочет. Она хотела, чтобы ее жизнь не была бессмысленной. Она хотела, чтобы Бек гордился ею. Она хотела проводить свои дни, занимаясь чем-либо поважнее нарядов, флирта и поклонников. Она хотела помогать другим. Ей нужна была цель в жизни.

Она больше не получала известий от Леопольда, что ее отнюдь не удивляло. Он был человеком чести и не стал бы вести с ней переписку, готовясь к свадьбе с другой женщиной.

Но зато она получила множество писем от Элизы и Холлис.

Элиза написала, что Леопольд прибыл в Хеленамар на волне ширящихся слухов о его предполагаемом предательстве. Но потом он раскрыл заговор по продаже бедных веслорианских – да и некоторых алусианских, по мнению Элизы, – девушек в рабство. Он герой, Каро. Так говорят все. Он рисковал своей репутацией и помолвкой, чтобы разоблачить этих гнусных авантюристов. Элиза писала, что его превозносят повсюду за благородные деяния. Она сообщила, что весь двор только о нем и говорит, поскольку он был совсем не тем человеком, от которого можно было ожидать сострадания к другим людям.

Каролина улыбнулась, прочтя эти строки. Ей было интересно, что думает по этому поводу сам Леопольд.

Однажды к ней на долгий уик-энд пожаловала Холлис и привезла новости из столицы. В своей газете она обошлась по-доброму с Каролиной, но не с другими. Досужие языки перемывали Каролине косточки, обсуждая все ее мнимые и реальные грехи, и заявляли, что у нее полностью отсутствуют моральные принципы. На каждом углу шептались о джентльменах, которых она развлекала, о тайных свиданиях и супружеских изменах, о лжи, распространявшейся ею намеренно, дабы скрыть свои неблаговидные поступки. А знаете, какая гнусность причинила ей самую сильную боль? Что она не сама кроила и шила платья, которые бесплатно раздавала своим подругам, а втайне пользовалась услугами опытной модистки.

Новостей у Холлис оказалось много, и среди них нашлось место и известию о том, что лорд Эйнсли сделал предложение наследнице угольной империи, а Кэтрин Моэм вновь осталась ни с чем. Каролине даже стало чуточку жаль ее. Кэтрин отчаянно хотела найти подходящего жениха и выйти замуж. Холлис рассказала ей и о мистере Крессидиане, алусианском магнате, которого вскоре должны были судить по обвинению в работорговле. Она сказала, что всплыли не только факты того, что он наживался, оказывая посреднические услуги в торговле женщинами, но и то, что он предложил оклеветать принца за деньги.

– Как это гнусно! – сказала Каролина.

– Это ужасно, – согласилась Холлис. – Но знаешь, что, по-моему, самое замечательное во всей этой истории?

Каролина покачала головой.

– Что принц Леопольд рискнул своим положением и репутацией ради спасения этих женщин. Элиза говорит, что он поклялся разыскать всех молодых женщин, проданных в рабство, пусть даже на это уйдет вся его жизнь.

– Я всегда знала, что он достойный человек, – прошептала Каролина.

Холлис рассмеялась:

– Нет, ничего ты не знала, дорогая. Ты ведь презирала его.

Каролина слабо улыбнулась:

– Я имею в виду, что всегда знала об этом после того, как перестала презирать его. Боже, Холлис, ты даже не представляешь, как я скучаю по нему!

Холлис села рядом с Каролиной и положила голову ей на плечо.

– Я знаю, дорогая. Ведь я по-прежнему скучаю по Перси.

Поздней осенью Каролина вдруг пристрастилась к садоводству, заинтригованная тем, что розы умудрялись цвести, невзирая на ранние морозы. Элиза прислала ей очередное письмо, и полученные известия поначалу удивили и окрылили Каролину. Помолвка Леопольда с Евлалией Гаспар была разорвана, поскольку ее отец оказался замешан в торговле людьми. Но самому герцогу Брондени, разумеется, ничего не грозило, потому как веслорианцы обвинили Леопольда в том, что он сфабриковал против них ложные доказательства. Мистер Винтерс тоже вышел сухим из воды, поскольку его советы были жизненно необходимы королю. Это вызвало сильнейшее неудовольствие принца и, как мне кажется, и моего супруга тоже. Им трудно понять, как их отец может по-прежнему нуждаться в услугах человека, замешанного в