— У меня все нормально, Миша, — ответила я. — Я могу чем-то помочь?

— Мне, что ли? Да нет, ничего не надо. Хотя… Вы завтра что делаете?

— Дела делаю, — ответила я, поджимая губы, чтобы не хихикнуть. — А что?

— Да вот, хочу пригласить вас кое-куда… — Он замялся. — Только не знаю, отпустит ли вас ваш… э-э… друг?

— Смотря куда вы хотите меня заманить, — позволила я себе немного пококетничать.

— Да, собственно… Мы тут по субботам в баскетбол играем. Вот подумал, может составите нам компанию? Там у девчат в команде некомплект, было бы здорово, если бы вы присоединились. Что скажете?

Я согласилась.

Ну, что ж, все живы, кажется. Осталось убедиться, что и Алексей в порядке. Хотя мне очень не хотелось ему звонить. Я решила, что все же позвоню, сама, но попозже, просто чтобы убедиться, что он не в гипсе и не в реанимации, Отелло хренов.

— Как себя чувствуешь? — спросила я, когда Алексей взял трубку.

— Спасибо, хреново, — ответил он. — А ты?

— У меня все в порядке. А что вчера произошло?

— А сама-то не помнишь? — в его голосе зазвучала обида. — Ты просто бросила меня и свалила домой.

— И что ты делал потом, когда я свалила домой?

— Вернулся и набил морду тому хрену…

— Какому еще хрену, Лешка?

— Тому, который к тебе клеился!

Я мысленно выдала такую тираду, что ушам стало жарко. Вслух же сказала:

— Ты больной, Блинов. Сергей сказал, что больше никогда не станет тебя приглашать. Поздравляю.

В трубке повисла пауза, разбавленная тяжелым дыханием.

— Кира, приезжай, а? Мне так плохо… — проговорил, наконец, Алексей.

— Я зайду завтра днем, — ответила я. — Спокойной ночи, Леш.

— Сладких снов, малышка…

Повесив трубку, я взвыла беззвучно и долго мысленно материлась. Ругалась так, что сама себе удивлялась. Что ж это такое, спрашивается? Какого… гребаного Диккенса⁈ Я злилась на Леху, на себя, на все произошедшее. Злилась на противное, тянущее чувство внутри… даже не знаю, как его назвать… Это было похоже на какую-то безнадегу, которой не избежать. Не спрятаться, не укрыться. Что-то тягостное, болезненное, от чего мне не откреститься-не отбояриться. Я не понимала, что это и почему, и от этого было еще тяжелее.

«Завязывай, Кармен! Завязывай…»

Я забралась в постель, свернулась калачиком и укрылась с головой казенным одеялом. Грядет что-то тяжкое, и мне придется пройти через это самой, в одиночку. От навернувшихся слез защипало глаза. Ой, мамочки…

Глава 13

Выйти из огня

Это была суббота, пятнадцатое января. Я снова стояла перед высокой дверью, украшенной большими ромбами. А ведь так надеялась, что больше никогда сюда не приду.

Позвонила. Дверь открыл Николай Петрович. Его лицо на мгновение озарилось радостью и тут же стало непроницаемым. Я поздоровалась и спросила, дома ли Алексей.

— Алексей! К тебе пришли! — крикнул он в глубь квартиры, и тут же из своей комнаты вышел Лешка.

Он помог мне снять шубку, трогать валенки я ему не позволила, сняла сама и прошла в его комнату. Прикрыв дверь, он обнял меня и притих, дыша мне в макушку.

— Привет, Кирюша, — сказал он тихо. — Ты не волнуйся, матушка на дежурстве, а отец скоро уедет по делам. Никто нам не помешает.

— Я не волнуюсь, — ответила я, выскальзывая из-под его рук.

Странная все-таки у него комната — кровать занимает почти все пространство, ни стульев, ни стола какого-нибудь. Только у окна секретер с книжными полками, напротив у стены шкаф для одежды, да под окном на полу стопки журналов. Я подошла и стала разглядывать — «Техника — молодежи», «Наука и жизнь», «За рулем», газета «Советский спорт». «Ну хоть что-то его интересует, кроме меня», — подумала я. Ах да, еще магнитофон и куча коробок с пленками.

Леха поймал мой взгляд, подошел и включил, уменьшив громкость. Потом сел на край своей роскошной кровати и похлопал ладонью по черному меховому покрывалу.

— Садись, — предложил он.

— Придется. Больше-то некуда.

Я разглядывала его лицо со следами мордобоя. Все-таки, он очень красив, даже сейчас, с синяком на всю скулу, с разбитой губой и припухшим носом. «Ну дак, такой красавец… Как не понравится?» — вспомнились Зинины слова. Лешка хотел снова меня обнять, но я уклонилась.

— Ты теперь каждый раз будешь так себя вести? — спросила я. Дурацкий вопрос, понимаю. Но я не придумала ничего умнее в этот момент.

— Как «так»?

— Отгонять всех, кто оказался со мной рядом, а потом бить морду.

Вместо ответа Лешка взял меня за руки и по-собачьи заглянул в глаза.

— Давай уже поженимся, а, Кирюша?

— Зачем? Ну вот зачем? Объясни мне.

— Как зачем? Чтобы жить вместе.

— Да не жить, Леша, — вскинулась я, — а спать вместе! Кувыркаться, шоркаться, долбиться, как там еще все это можно назвать… Вот зачем ты хочешь жениться. И все! Если бы ты мог иметь меня каждый раз, когда тебе хочется, черта с два бы ты заговорил о женитьбе! Скажи уже честно…

Он с недоумением смотрел на меня.

— А че не так-то? — спросил он, искренне не понимая. — Сколько народу так женится и ниче, все нормально, живут себе поживают.

— Ну да, ну да… Ты же ничем не интересуешься, Леша, у тебя нет никакого значимого увлечения. Вспомни, когда ты в последний раз ходил со мной куда-то, кроме кино? Ну, хотя бы, на лекции в городскую библиотеку? Ты и о своей работе никогда не рассказываешь. И про мою слушать не хочешь, тебя или бесит, или тебе скучно.

— А че там рассказывать-то? Как насосы прочищаем? Не бог весть как интересно.

— Потому что тебе плевать на эти насосы и на все остальное, — заметила я. — Тебе совершенно неинтересна твоя работа. Тебе ничего не интересно.

— А че там может быть интересного? Зарплата интересная да премия. Чего ты от меня хочешь-то, не пойму? — Он действительно не понимал, о чем я, и от того начинал нервничать. — С чего баня-то рухнула, малышка?

Он снова попытался обнять меня,