Яков впился в ее губы требовательным, нетерпеливым поцелуем, затем его руки обхватили ее тело и стали по-хозяйски шарить по нем, не оставляя в покое ни одного сокровенного местечка. Скоро незаметно для самой себя Мейбелл оказалась опрокинутой на кушетку под тяжестью грузного королевского тела и оказалась внужденной раздвинуть перед королем свои ноги. Сцепив зубы, девушка терпела бурные проявления королевской к ней благосклонности и думала о том, что когда-нибудь, пусть не сразу, но она все равно станет хозяйкой собственной судьбы и никто не сможет заставить ее совершать поступки противные ее воле.

Глава 16

На следующее утро Мейбелл проснулась с жуткой головной болью и нестерпимо ноющим телом. Все расплывалось перед глазами, очертания предметов тонули в неясной дымке. Девушка пошевелилась и с некоторым усилием потерла себе виски. Боль несколько поутихла. Мейбелл понемногу пришла в себя и огляделась.

Она находилась в совершенно незнакомой ей комнате и лежала на большой двуспальной кровати среди белых атласных подушек. Король Яков, не удовольствовавшись любовью на узкой кушетке в своем кабинете, притащил сюда Мейбелл после полуночи и сказал, что отныне эта спальня и две смежные с нею комнаты будут ее личными апартаментами. Тогда девушка мало что могла разглядеть при свете одинокой свечи, но сейчас комнату щедро заливали яркие солнечные лучи, и перед глазами Мейбелл предстала прелестная спальня, стены которой были обиты голубыми шелковыми обоями в цветочек. На столике трюмо виднелись большая ваза со свежими цветами, пудреница и серебряная шкатулка для украшений. Обязательные коробочки для мушек и румян, а также пушистая лапка для пудры красовались возле фарфоровой пастушки, нежно прижимающей к себе ягненка.

Три удобных стула из орехового дерева расположились вдоль свободной стены, на которой висел в полный рост портрет самой Мейбелл с майскими колокольчиками в руках, намекающими на ее имя. Король Яков в отсутствие любимой решил утешаться созерцанием ее портрета, который он заказал придворному живописцу Готфриду Кнеллеру. В отличие от реальной Мейбелл, напуганной и подавленной переменой в ее жизни, красавица на помпезном портрете выглядела весьма довольной своей судьбой, и даже что-то надменное проглядывалось в ее тонко обрисованных чертах. Мейбелл состроила уморительную гримасу, передразнивая свое изображение, услаждающее взор короля Якова Второго. Она решительно не желала принимать за себя эту высокомерную богиню, имеющую ее внешность.

Затем Мейбелл решила посмотреть, что находится в пузатом шкафу, стоящем возле ее кровати. Ее босые ножки быстро пробежали по желтому ковру с вытканными лилиями, дверца шкафа была нетерпеливо распахнута ее рукой, чтобы представить перед глазами девушки множество роскошных платьев, специально скроенных под ее размер и рост. Упорный король Яков заранее готовил золотую клетку для своей райской птички, ничуть не сомневаясь в том, что рано или поздно она в нее попадет. Мейбелл ощутила настоящее отчаяние при виде еще одного доказательства страстных чувств короля к ней. Ей стало понятно, что так просто она от него не избавится.

Мейбелл вернулась обратно в постель, и стала думать над тем, что же ей делать дальше и как уйти из дворца. Но не возникло ни одной удачной мысли, ангел-хранитель явно покинул ее! Девушка горестно вздохнула и решила действовать сообразно обстоятельствам.

Она позвонила в медный колокольчик, поставленный у изголовья кровати, и тут же появились три служанки, приставленные к Мейбелл для услужения. С их помощью Мейбелл умылась, съела свой первый завтрак, состоящий из двух круассанов и чашки горячего шоколада, а также надела платье из блестящего розового шелка. Камеристка сделала ей высокую прическу, после чего Мейбелл выбрала подходящий к платью жемчужный гарнитур — в шкатулке оказался большой выбор дорогих украшений — и вот она уже была готова к выходу в свет.

Но, прежде чем Мейбелл вышла из своих апартаментов, ей нанес визит главный мажордом Сент-Джеймского дворца и зачитал ей королевский указ. Она стала титулованной особой, получив звание виконтессы Тилни с полагающимися к нему земельными владениями, а также ее зачислили в придворный штат фрейлиной королевы. В первом часу дня ей полагалось быть представленной жене Якова Второго Марии Моденской и выслушать от нее ее первые повеления.

Королева, молодая черноглазая итальянка, приняла Мейбелл в своем зеленом будуаре, покрытом тканными обоями с лесными пейзажами и сценами охоты. На нем были изображены ярко разодетые люди под деревьями и на лошадях, а в отдалении виднелись башни замка. Охотники, дамы, собаки и лошади так перемешались на этих обоях, что Мейбелл казалось она сама вместе с королевой и приближенными к ней особами находится там в фантастическом лесу, вместе с ними.

Мейбелл присела в глубоком поклоне перед королевой, ее личным секретарем и двумя придворными дамами, расположившимися позади своей госпожи. Она гадала про себя, какие чувства вызывает ее появление у супруги Якова Второго без сомнения хорошо осведомленной, что означает внезапное возвышение юной девицы и дня не прослужившей при дворе. Наличие еще одной соперницы, конечно, не могло обрадовать ее.

Мария Моденская наставила свой лорнет на Мейбелл — она была немного близорука — и довольно долго рассматривала ее. По ее непроницаемому лицу нельзя было ничего прочесть, но Мейбелл почувствовала, как она от волнения покрывается липким потом. Ей совершенно не хотелось нажить себе врага в лице этой могущественной женщины, имеющей большой политический вес не только в Англии, но и за границей.

Наконец молодая королева закончила свой осмотр. Созерцание миловидной девушки со скромно опущенными глазами полностью удовлетворило ее, и она сказала своим мягким музыкальным голосом:

— Что ж, леди Мейбелл, вы производите довольно приятное впечатление. По крайней мере, вы более хороши собою, чем Арабелла Черчилль и Кэтрин Седли, — тут королева пренебрежительно отозвалась о двух главных фаворитках Якова Второго. Они были его многолетними любовницами, и Мария Моденская их особенно не терпела. Но если роман ее мужа с Арабеллой Черчилль сам собою сошел на нет, то от напористой Кэтрин Седли пришлось избавиться в результате большого скандала. Не вытерпев наглых выходок Кэтрин, королева принялась настаивать на том, чтобы муж прекратил отношения с нею, угрожая в противном случае уйти в монастырь. В ответ Кэтрин Седли заявила, что в соответствии с Великой хартией вольностей она, как свободная англичанка, имеет полное право спать со своим королем. Убедить ее в том, что король