какой же «ввод» из окружающей среды прокладывает дорогу к зависимости? Исчерпывающий список составить невозможно, поскольку универсум возможных влияний практически безграничен. Однако многие из известных факторов такого рода довольно очевидны: стресс в семье, жестокое обращение или пренебрежение в детстве, среда, в которой мало положительных примеров для подражания, общее отсутствие возможностей. Эти факторы не просто расплывчатые, но и плохо поддаются количественной оценке. В какой семье обходится без стресса? Сколько стресса – слишком много? Хотя все мы его испытываем, стресс как феномен остается туманным – мы знаем, что это такое, но затрудняемся дать определение – поэтому так сложно охарактеризовать его предрасполагающее влияние. Кроме того, эти факторы обычно группируются: как и следует ожидать, в непрочной семье, существующей в условиях стресса, вероятность возникновения аддикции возрастает. Женщины в особенности склонны к злоупотреблению веществами, когда пытаются самостоятельно вылечиться от травматического опыта, например сексуального или физического насилия[89]. Экономический статус, стабильность семьи, уровень образования и религиозность также считаются факторами окружающей среды, которые могут как способствовать склонности к употреблению наркотиков, так и защищать от нее.
Влияние окружающей среды удалось лучше понять при помощи близнецовых исследований и исследований на приемных детях. Как упоминалось выше, даже естественные клоны (то есть однояйцевые близнецы), ДНК у которых на 100 % одинакова (не говоря уж о многих ранних переживаниях), имеют всего 50 %-ную вероятность развития общей зависимости, что больше, чем у разнояйцевых близнецов, но примерно вдвое меньше, чем нужно для вывода, что в данном случае все зависит от генов. Как показывают тысячи исследований, наряду с очевидными напастями, перечисленными выше, случайные факторы окружающей среды в основном слишком непредсказуемые и малопонятные, чтобы их можно было хотя бы зафиксировать нашими экспериментальными методами (например, особо тяжелый день в средней школе), – играют важную роль. Несмотря на потенциальную перегрузку данными, некоторые исследователи (с блестящей математической подготовкой, могу добавить) тратят всю свою карьеру, пытаясь разобрать различные влияния окружающей среды, а информация в этой области даже более насыщенная, чем в недрах нашей клетки.
В аспирантуре я смогла изучить этот вопрос «с увеличением», записавшись на курс по истории и культуре американских индейцев и решив написать в качестве итоговой работы статью об очень высоких показателях алкоголизма в этой этнической группе. На тот момент я разделяла общепринятое убеждение, что у индейцев какой-то дефективный ген, или фермент, или какой-то другой элемент в системе межнейронных связей, из-за которого коренные американцы оказались на грани уничтожения. Решила, что посижу некоторое время в библиотеке, покопаюсь в литературе и обобщу причины, чтобы запросто получить высший балл.
У индейцев наблюдается самый высокий процент злоупотребления алкоголем среди всех этнических групп США, что разрушает целые общины такими темпами, которые сложно подсчитать. Например, в некоторых резервациях до половины детей рождаются с алкогольным синдромом плода, показатели зависимости зашкаливают схожим образом. Поскольку все наркотики проникают через плаценту как через открытую дверь, они зачастую оказывают перманентное воздействие на развитие мозга у плода. Поэтому высокие уровни алкоголизма оказывают разрушительный эффект, передающийся из поколения в поколение. Особенно серьезная проблема возникает с алкоголем, поскольку его влияние оказывается наиболее мощным на самых ранних стадиях развития, когда женщина еще даже не знает, что беременна.
Я углубилась в исследовательские базы данных и каталоги, полная наивного энтузиазма, который вскоре перерос в удивление, а затем – в отрицание. Я была разочарована не только тем, что нашлись единицы хороших обзорных статей, но и тем, что обозревать, в сущности, было почти нечего. Нет, я не говорю, что исследований не было. Нашлись горы материалов: исследования генов, нейрохимических веществ, структур, характера показателей энцефалограммы, печеночных ферментов… и все в таком духе. Была проделана титаническая работа в попытках найти тот неблагоприятный системный фактор, из-за которого эти люди – уже обделенные по полной, если вообще что-то получившие, – оказались совершенно беззащитны перед влиянием алкоголя. Такой фактор не находился.
Присмотревшись к моим собственным допущениям, я обнаружила, каким невероятно удобным для всех нас является биологическое объяснение алкоголизма у индейцев. Если бы можно было увязать бушующую в резервациях эпидемию алкоголизма и алкогольного синдрома плода чем-то характерным «для них», то нам не пришлось бы отвечать на вопросы о том, какова наша вина в систематическом очернении их культур, в том, что мы украли у них землю и другие ресурсы, либо признавать, что если жить изгоем почти без надежды на личностный рост или процветание общины – то всяко станешь алкоголиком.
Должна ответственно отметить, что не утверждаю, будто между индейцами и другими культурными группами нет биологических отличий. На самом деле небольшие отличия в нашей родословной сохраняются или усиливаются, когда люди вступают в браки с другими представителями своей культурной среды. Однако не открыто никаких биологических факторов, которые объясняли бы повышенный уровень аддикции у этих людей.
Итак, если не из-за биологии, то из-за чего же все эти автокатастрофы, цирроз печени, искалеченные дети и семьи в индейских общинах? Простой ответ – там слишком много пьют[90]. Немногим из нас довелось достаточно долго пожить в резервации. Только изучая индейцев, я осознала, что, кроме участия в бесконечных попойках, там особенно нечего делать. Хотя когда-нибудь могут быть найдены специфические наборы генов или эпигенетические метки, которые отчасти позволят объяснить эту деградацию, прямо у нас под носом – множество других мощных и несомненных факторов, в том числе высокие показатели бедности и безработицы, а также дефицит возможностей в целом.
Хотя большинство из нас живет не в столь суровых условиях, ситуативные факторы – зачастую они вплетены в ткань нашей жизни и поэтому их легко упустить из виду – влияют на выбор каждого человека. С кем и с чем мы сталкиваемся ежедневно, с кем поддерживаем отношения, каково наше рабочее место, район, какие СМИ мы смотрим и какими возможностями располагаем – все это вносит определенный вклад в то, кто мы есть и кем станем.
Ложная логика
Итак, в последний раз: почему я? Краткий ответ, несмотря на все время и усилия, потраченные на его поиски, – не знаю. Вполне вероятно, что мои врожденные склонности сформировались под влиянием десятков предательских нуклеотидных последовательностей, и по мере того как множество эпигенетических меток взаимодействовали с моей бурной ранней наркоманией и другими внешними факторами, чтобы кости выпали именно таким образом, что мои шансы умереть от передозировки оказывались значительно выше, чем у других. Важная последняя капля заключается в этом «взаимодействии», так как все эти факторы напрямую влияли на ожидавший меня исход, но также влияли и
