Часто я сталкивалась с одним и тем же логическим коаном: могу позволить себе какой хочу наркотик, если не так уж сильно его хочу. Обратное, что кажется не менее трагичным, – те, кто могут себе это позволить, наименее этого заслуживают. Таков мой муж; например, у него был тяжелый день, и я предлагаю ему выпить рюмочку, а он просто смотрит на меня пустым взглядом. Часто он не допивает пиво или оставляет его на концерте, поскольку сидит слишком далеко от прохода, чтобы регулярно отлучаться в уборную. Я понять не могу его мотивации, потому что сама готова рискнуть напиться настолько, что с парковки не вырулю. Но у меня оставалась надежда на психоделики. Несколько лет назад, уже десятки лет оставаясь совершенно чистой и ничего не принимая, я решила пофантазировать в компании близких друзей. Поскольку большинство из них – профаны в нейрофизиологии, я пустилась в витиеватые обоснования, почему наркотики-психоделики не похожи на другие и почему не должны классифицироваться как препараты, вызывающие зависимость. Итак, эти наркотики не приводят к выплеску дофамина в прилежащее ядро (стоит ли что-то еще добавить?), поэтому ни одно животное, кроме человека, не будет по собственной воле его принимать. Эти наркотики не могут приниматься компульсивно, поскольку привыкание к ним такое быстрое и глубокое, что само по себе исключает регулярное употребление. Нет ни капли доказательств в пользу того, что к этим веществам развивается зависимость, а также в пользу того, что они вредны для большинства людей. Наконец, я припечатала все это, казалось бы, веским аргументом, что краткое погружение в такой поток может быть как раз тем, что помогло бы мне выбраться из душевных неурядиц, растянувшихся на несколько лет. (Средний возраст можно описать как «промежуточный период» между всемогуществом и невинностью молодости и свободой людей более зрелых – поэтому я хотела поскорее проскочить этот период.) Друзья просто рассмеялись, и, поскольку я отреагировала детской обидой на то, что они не смогли оценить моих обоснований, можно считать, что мои планы – хотя бы временно – провалились.

Теперь я вижу свет в конце тоннеля, пролегающего через кризис середины жизни, и сейчас я в лучшем виде, чем тогда, когда обращалась к друзьям с этими выкладками. На данный момент, применив эту стратегию к большинству наркотиков, я не принимала их с 1986 года, хотя так и не «закрыла» эту дверь. Отчасти дело в том, что я, как и все люди, склонна тянуться к запретному – даже если запрещаю себе я сама, – поэтому в моем случае прописывание правил поведения не особенно хорошо работает. Например, потому, что я признаю, что психоделики пошли мне на пользу и что «отдача» от новых доз была все меньше. Мой опыт с психоделиками таков, как будто они проливают свет на нечто, всегда существующее рядом, но обычно как-то замутненное. Поняв кое-что о собственном месте в мироздании – я миниатюрная! я славная! – и о самом космосе – он изобильный! славный! – я полагаю, что было бы незрелым поступком и далее возвращаться к этой «соске». Само по себе это свидетельствует, что такие наркотики не вызывают привыкания, поскольку в других случаях я не останавливалась, даже полностью ощутив тот или иной опыт.

Медицина

Как жаль, что Альберт Хофман не прожил еще всего несколько лет, – ведь в настоящее время кажется все более вероятным, что могут сбыться его надежды на использование психоделиков в качестве лекарств, которые помогут нам жить лучше.

За последние несколько лет были проведены небольшие клинические исследования, свидетельствующие о том, что психоделики могут быть полезны при лечении депрессии, алкогольной и никотиновой зависимости, а также тревоги, связанной с осознанием надвигающейся смерти[58]. Исследования проводились крупнейшими медицинскими университетами вроде Университета Джонса Хопкинса, Нью-Йоркского университета, Имперского колледжа Лондона, при участии многих видных ученых. До сих пор в большинстве исследований применялся псилоцибин, отчасти потому, что трипы от него сравнительно короткие, примерно по три часа, и удобны для амбулаторного посещения лаборатории. Однако в одном из исследований использовался ЛСД, а FDA недавно одобрило протокол первого клинического испытания аяуаски в качестве препарата от депрессии. Все необходимые для исследований растения находятся в оранжерее на Гавайях, чтобы полностью созреть к началу исследования.

Некоторые из наиболее провокационных исследований проводятся на пациентах, у которых диагностированы терминальные заболевания[59]. Как правило, при этих исследованиях применяется контролируемый дозированный прием психоделика в улучшенной больничной обстановке, то есть в палате, напоминающей уютный гостиничный номер, с хорошей стереосистемой, через которую транслируется приятная музыка. (Если все это напоминает вам «кислотные пробы», проводившиеся в районе Хейт-Эшбери в 1960-е, то могу понять почему; однако важнейшие отличия заключаются именно в контролируемой дозировке и участии подготовленного медперсонала.) Обычно участники проводят два сеанса направленного триппинга по несколько часов каждый, с промежутком от пары недель до месяца. Благодаря помощи врача пациенту легче безопасно пережить этот опыт в ходе глубокой интроспекции, длящейся несколько часов. Часто такие пациенты сообщают о возникающих у них совершенно новых откровениях. Кроме того, врачи мотивируют пациентов и дальше обращать внимание на такие откровения уже по окончании визитов. Смертельно больные пациенты, получающие псилоцибиновую терапию, легче принимают смерть, у них снижается депрессия и тревожность, связанная с уходом из жизни.

Эти исследования являются предварительными, но важно учитывать, что мы не можем предложить ничего лучшего людям, страдающим от мыслей о надвигающейся смерти. Тревожность, депрессия и зависимость разрушительны отчасти именно потому, что имеющегося лечения недостаточно – естественно, всех нас ждет смерть. Во втором поколении таких исследований до сих пор не выявлено патологических побочных эффектов (существуют неоднозначные сообщения об определенных отрицательных переживаниях у пациентов, участвовавших в исследованиях первого поколения), а многим участникам исследований такой опыт по-настоящему помог.

Также очень интересны корреляционные исследования. Хотя корреляционные исследования не позволяют оценивать причинно-следственные связи, они помогают понять, насколько связаны друг с другом те или иные переменные. В рамках одного из недавних исследований оценивалась потенциальная польза откровений, полученных при помощи таких наркотиков, с точки зрения просоциального поведения[60]. Исследователи под руководством Питера Хендрикса из Алабамского университета обнаружили примерно 25-процентное снижение вероятности краж или