Джаспер кивнул и вернулся в гостиную.

Дядюшка по-прежнему смотрел на огонь, размышляя о чем-то. Часы начали отбивать одиннадцать.

В сердце поселилась тревога за Полли.

«Только бы она не вздумала идти в этот проклятый дом!»

Глава 5. Истории на дне чайной чашки

Полли Уиннифред Трикк была хорошо воспитанной, до крайности вежливой и очень скромной мисс.

По крайней мере, так считала она сама. Разумеется, не всерьез.

Ну а если говорить серьезно, то Полли имела склонность повсюду носиться, истошно вопя и сжимая под мышкой бомбу с подожженным фитилем. Так племянницу однажды охарактеризовала тетушка Евфалия. Полли тогда было пять лет и… Что ж, с того времени мало что изменилось.

Характер Полли, ее колкий язык и сбивающая с толку непосредственность отпугивали людей — большинство из тех, с кем она успела свести знакомство в Габене, видели в ней непредсказуемую чудачку и старались обходить ее стороной. Поэтому мисс Трикк считала невероятной удачей то, что она встретила Китти.

Китти была хорошей. С виду она представляла собой полную противоположность Полли: боязливая тихоня, по-настоящему скромная и хорошо воспитанная. При этом в ней было нечто, что отличало ее от прочих жителей Габена: в ней чувствовалась какая-то искра. Полли верила, что эту искру можно раздуть и тогда Китти, стряхнув шелуху, в которую ее облек этот город, наконец перестанет стесняться и бояться всего и вся. Возможно, однажды она даже сможет постоять за себя и, отринув свое хорошее воспитание, перестанет напоминать мышку, опасливо выглядывающую из норки.

В свою очередь, мисс Китти Браун, работающая посыльной в городских кондитерских, восхищалась новой подругой, приехавшей из — страшно подумать! — самого Льотомна! Ей нравилось в Полли буквально все, и особенно то, с каким презрением подруга относилась к тому, что называла сугубо габенской склочностью. Полли не задумывалась о том, что о ней скажут, и никогда не лезла за словом в карман. Она храбро и беззаботно дерзила жутким констеблям и важным джентльменам, саркастично подтрунивала над чопорными дамами и их чопорными собачонками. Китти заранее знала, к чему все шло, когда какой-нибудь грымз или какая-нибудь грымза в обычной тремпл-толльской манере, даже не представляя, что их ждет, начинали грубить Полли. До знакомства с этой невероятной особой Китти и не думала, что терпеть упреки, оскорбления и насмешки не обязательно, а Полли, казалось, вообще ничего не боялась — просто не умела!

У Китти Браун прежде никогда не было настоящей подруги, и она боялась, как бы бабушка не обидела Полли. О, она так сильно этого боялась, что натурально задрожала, глянув на нее, когда открыла дверь…

Поздние чаепития в Габене не были особо в ходу, в отличие от того же Льотомна, но в приглашении стояло: «Девять часов вечера. Ни минутой позже, ни минутой раньше».

Полли поднялась на последний этаж дома № 12 за две минуты до девяти и, решив впечатлить бабушку Китти своей пунктуальностью, осталась стоять у двери, не сводя глаз с циферблата крошечных карманных часов (еще одна причудливая особенность прямиком из Льотомна: в Габене дамы часы не носили, здесь это считалось дурным тоном).

Дождавшись, когда стрелки наконец доползут до нужной отметки, Полли спрятала часы, сделала глубокий вдох и постучала.

Китти открыла в ту же секунду, словно до этого зачем-то пряталась за дверью. Выглядела подруга огорченной и встревоженной, и Полли мгновенно поняла, что что-то не так.

— Ты не должна была приходить, — прошептала Китти.

Полли удивилась:

— Но ты ведь сама передала мне приглашение от своей бабушки!

Китти не нашлась, что на это ответить.

Откуда-то из глубины квартиры раздался скрипучий, как ржавые петли, голос:

— Это мисс Трикк? Скорее пригласи ее войти, Китти! Не будь сонной мухой!

— Да, бабушка.

Китти отошла в сторону, пропуская подругу, после чего с явным нежеланием закрыла дверь.

— Что происходит? — спросила Полли.

— Ничего. Ничего не происходит… — едва слышно промямлила Китти, а потом вдруг схватила Полли за руку. — Послушай, — начала она, и в ее голосе прозвучали нотки страха, — ты должна…

— Китти! — донеслось из гостиной. — Отправляйся готовить чай! И поживее!

Китти отпустила ничего не понимающую Полли и, воскликнув: «Да, бабушка!» — покатила на своих роликовых коньках на кухню.

— Можете повесить ваше пальто на вешалку, мисс Трикк! — предложил, или, вернее, велел, голос бабушки Китти, и гостья последовала указанию. После чего неуверенно пошагала по коридору туда, откуда этот голос прозвучал.

В квартире семейства Браун было темно и довольно холодно, словно все тепло из нее высосали при помощи специального механизма — «Негостеприиммера Дракли» (в Льотомне эти штуковины были широко распространены в среде мизантропов и тех, кто не любит принимать гостей, — доктору Доу такое точно бы понравилось).

Оказавшись в гостиной, Полли почувствовала себя очень странно: она будто уменьшилась и угодила в огромный карман старого пальто. На полу лежал истоптанный коричневый ковер, а стены были обиты такого же цвета вельветовой тканью. На одной из них висели фотографии в круглых рамочках, похожие на немигающие глаза, которые непрестанно наблюдают за всем, что здесь происходит.

Впрочем, больше Полли заботили другие глаза — те, которые принадлежали бабушке Китти и которые пристально следили за каждым ее движением.

Миссис Браун была практически неотличима от интерьера в своем темно-зеленом платье с коричневым цветочным узором; точно такой же тканью был обит и старый гарнитур — диван и пара кресел. Казалось, хозяйка затаилась, слившись с обстановкой, словно хищник в листве, приготовившийся напасть на любого, кто будет столь неосторожен, чтобы приблизиться.

— Добрый вечер, миссис Браун, — сказала Полли.

— Добрый? Да уж, — проворчала миссис Браун и кивнула гостье на пустующее кресло. — Прошу вас.

— Может, мне стоит помочь Китти с чаем?

Тонкие сухие губы хозяйки чуть расширились в улыбке, колючие глаза при этом вцепились в Полли с какой-то непонятной, плохо скрываемой насмешкой.

— Вы — гостья, мисс Трикк. А моя внучка и сама справится, — не терпящим возражений тоном проговорила миссис Браун, и Полли поняла, что лучше не спорить.

Она подошла и села. И тут же попала в сети. В сети утомительной любезности и дежурного общения, продиктованного манерами, столь же пыльными, сколь и цветы, растущие в горшках на подоконнике.

— Китти сказала, что вы приехали к нам из Льотомна, — начала миссис