Улисс подошёл к окну. Внизу, среди яблонь, медленно шёл Лорд-Конструктор. В одной руке — яблоко. В другой — странный инструмент, похожий на хирургический скальпель с паровым приводом.

Он остановился. Поднял голову. Улыбнулся прямо в окно сына.

Потом надкусил плод и жестом пригласил спуститься.

На ужин.

Свечи в серебряных канделябрах дрожали, отбрасывая тревожные тени на дубовый стол. Улисс сидел напротив отца, разделяя с ним трапезу впервые за два года. Гефест стоял за его спиной — немой страж, чьи латунные пальцы временами подрагивали, будто перебирая невидимые шестеренки.

Лорд-Конструктор медленно разрезал мясо, его глаза скользнули по механической руке сына.

— "Отличная работа", — произнес он, поднося вилку ко рту. — "Очень изящная. Сейчас уже так не делают."

Нож скрипнул по тарелке.

— "Это ты помогал?" — он кивнул в сторону Гефеста.

Железноликий замер. Его оптические линзы сузились до тонких щелей.

— "МЕНЯ ЗОВУТ ГЕФЕСТ. ПРОДОЛЖИТЬ... ПБ — ПОМОЩНИК БЫТОВОЙ... ГОТОВ К СЛУЖЕНИЮ ПОД ЗНАКОМ БЫТОВОЙ БЛАГОДАТИ..."

Голос сорвался на статику, но в этом сбое была странная ритмичность словно что-то внутри него намеренно имитировало алгоритм.

Улисс едва заметно замер. Вилка в его руке слегка дрогнула.

Лорд-Конструктор наблюдал за этим молча, его взгляд скользнул с Железноликого на сына, а затем, небрежно, на собственное блюдо.

— "Вчера я разговаривал с Великим Догматиком", — продолжил он, как будто ничего не произошло. — "Он высказал опасение по поводу распространения ересей среди населения. Считает, мы должны вернуться к истокам. Слишком много свободы пагубно отразилось на состоянии нашего общества."

Улисс положил нож.

— "Возможно, Великому Догматику стоило бы лично спуститься с небес? Не припомню, когда он это делал в последний раз."

Лорд-Конструктор рассмеялся — густым, увесистым смехом, от которого задрожали бокалы.

— "Чего у тебя всегда не отнять, Улисс, так это дерзости. В этом ты весь в мать."

Тишина повисла, как пар над кипящим котлом.

Улисс поднял глаза.

— "Где она?"

Вилка в руке отца замерла.

— "Она... отдыхает."

— "Я хочу увидеть её."

Лицо Лорда-Конструктора изменилось мгновенно — добродушие испарилось, как конденсат с раскаленного металла.

— "Ты очень расстроил её своим побегом!"

— Ты винишь в этом меня? — Улисс повысил голос. — Ты никогда не был рядом с ней. Ты выбрал империю, а не семью!

— Я всегда работал ради вас! Ради неё! Я пытался найти способ! И до сих пор пытаюсь… — слова Лорда впервые были искренними.

— Не верю! — выкрикнул Улисс.

Удар кулака по столу.

Тарелки подпрыгнули. Вино расплескалось по скатерти, как кровь.

Лорд-Конструктор тяжело дышал, но уже через секунду его лицо снова стало спокойным.

— "Не будем ссориться", — произнес он, вытирая губы салфеткой. — "Ты же вернулся не для этого... сынок."

Он встал.

— "Завтра я вынесу твою кандидатуру на рассмотрение мастерам-догматикам. Ты сможешь присоединиться ко мне в работе." Пауза. "Истинных аристократов остаётся всё меньше. Кто знает — при должном усердии ты, возможно, когда-нибудь попадёшь в Совет."

Он бросил салфетку на стол и направился к двери.

Уже на пороге обернулся:

— "Кстати... Ты давно видел Гаррета? Мне бы сейчас пригодилась его помощь в одном деле."

Улисс не моргнул.

— "Насколько я знаю, он собирался отойти от дел. Часовые механизмы, кажется."

Лорд-Конструктор буркнул что-то невнятное и вышел.

Дверь закрылась.

В зале остался лишь запах от еды, внезапно ставший отвратительным.

Глава 19. Где отдыхает мать

Тени в спальне сплетались в причудливые узоры, будто невидимый инженер выводил на потолке формулы забытых машин. Улисс лежал неподвижно, слушая, как ветви яблонь за окном скребут по стенам, словно пытаются что-то сказать. Шестерёнки Гефеста отсчитывали секунды — тик-тик-так, тик-тик-так — ровно, как метроном перед казнью.

Он резко поднялся. Плотные шторы с вышитыми шестернями шевелились от ночного ветра, отбрасывая на пол дрожащие силуэты, похожие на спутанные провода.

— Кажется, все спят, — прошептал Улисс, натягивая сапоги. Механические пальцы щёлкнули, застёгивая пряжки. — Ты помнишь, что делать?

Гефест стоял у двери, его корпус растворялся в темноте, лишь глаза — два тусклых жёлтых пятна — горели, как сигнальные огни в тумане.

— МЕНЯ ЗОВУТ ГЕФЕСТ. ПРОДОЛЖИТЬ... ПБ-ПОМОЩНИК БЫТОВОЙ... ГОТОВ К СЛУЖЕНИЮ ПОД ЗНАКОМ БЫТОВОЙ БЛАГОДАТИ...

Голос Железноликого внезапно сорвался на скрежет, словно шестерня, зацепившаяся за что-то живое.

Улисс замер.

— Шутка... — Гефест наклонил голову, и в его тоне появились новые обертона, почти человеческие. — Я всё помню.

Улисс выдохнул, но напряжение не ушло. Оно висело в воздухе, как запах озона перед грозой. Он быстро собрал вещи: камзол, наброшенный на сорочку, сумку с чертежом на дне. Латунная рука сжала рукоять трости — там, внутри, ждал гарпун.

Подойдя к Гефесту, он на мгновение задержался, затем крепко сжал холодное плечо автомата.

— Надеюсь, ещё увидимся... друг.

Глаза Гефеста вспыхнули чуть ярче, отражая что-то неуловимое в этом жесте.

Дверь скрипнула, открывая тёмный коридор. Улисс оглянулся в последний раз.

Гефест уже стоял у окна, наблюдая за садом. Его силуэт казался особенно одиноким в лунном свете.

Тик-тик-так.

Улисс медленно приоткрыл дверь, приподнимая её чуть вверх — ровно настолько, чтобы петли не издали предательского скрипа. Он знал каждый звук в этом доме: какие половицы громко стонут под ногами, какие ступени лестницы отвечают эхом на шаг, а какие хранят молчание, словно затаившиеся стражники.

Коридор встретил его темнотой и тяжёлым запахом ладана, смешанного с машинным маслом. Портреты предков, выстроившиеся вдоль стен, следили за ним пустыми глазами. Их лица — бледные, с одинаково холодными улыбками — казалось, шептали: «Предатель».

Он спустился по лестнице, избегая третьей ступени (она всегда скрипела, будто нарочно). Где-то в глубине дома зашипел пар — резко, как предупреждение. Улисс замер, вжавшись в тень.

Тишина.

Только собственное сердце, стучащее в висках.

Он продолжил путь, скользя вдоль стен, как тень. Дверь для прислуги поддалась беззвучно — её петли смазали совсем недавно.

Ночной воздух обжёг лёгкие холодом. Улисс прижался к стволу старой яблони, её кора шершавая, как кожа мертвеца. Ветви шептались над головой, сбрасывая на него капли конденсата — словно дом плакал, провожая его.

В глубине сада, заросшего, но всё ещё подстриженного с пугающей точностью, стояло отдельное здание.

Библиотека.

Она казалось заброшенной, но дорожка к ней была чистой, будто по ней ходили каждый день.

Рычаг замка поддался с тихим щелчком.

Воздух внутри был густым, пропитанным запахом старой бумаги и ржавого металла. Улисс стоял посреди огромного зала, где пыльные фолианты соседствовали с механическими диковинками — Железноликими-собеседниками, карманными планетариями, даже миниатюрной паровой турбиной, застывшей на полке, как музейный экспонат.

Если я что-то сломаю, Гаррет уже не поможет.

Он начал с главного стеллажа. Тяжёлые тома пахли плесенью и лавандой. Страницы шелестели под его пальцами, выдыхая столетия гордыни и лжи.

Ничего.

Переместил лестницу к разделу «Запрещённые механизмы». Листал, сверялся с чертежом, бросал книги на пол.

Ничего.

Прошёл час. Два. Три.

Книги лежали грудой, их страницы распахнуты, как раны. А чертёж...

Чертёж менялся.

Буквы на пергаменте опять начали стекать, словно чернила ожили. Тонкие струйки ползли по краям, капали на пол, образуя чёрные лужицы.