Сжав кулаки на всех руках, она двинулась на Свенсона.

— А ну стоять! И ни шагу ближе! А то нашпигую тебя железом! — Свенсон вскочил, ненароком опрокинув стол, в руке его появился выданный ему Вагнером гаусс-пистолет.

Берта на нижнем экране встрепенулась, понимая, что ситуация выходит из-под контроля, но никто не предупреждал её, как действовать, поэтому она лишь неуверенно слезла со своего стула, шагнула в сторону подиума, и остановилась, не зная, как быть дальше.

— Чёрт, если этот урод убьет её, я лично вырву ему сердце! — Вагнер не знал, что имело большую значимость в плане Мицуи — навигация или какие-то особые контакты Свенсона, но сейчас, глядя на то, как одна из фигур, вверенных под его защиту, намеревается убить другую, даже не заметил разрыва логики в собственных словах. — Чёрт! Берта! Я же могу вызвать Берту! — кляня себя за несообразительность, он полез в карман за убранным было слухатко.

Берта не отвечала, хотя на экране видно было, как заморгал тусклыми сполохами задний карман её брюк. Видимо, по требованию оператора она отключила и звук, и вибрацию.

Хо вручил Софи микрофон.

— Система грузится, ещё минутку, пожалуйста… Как будет готово, моргнёт зелёным.

— Я не намерен извиняться перед тобой! — гремел тем временем Свенсон. — Да, я называл тебя животным. И все называли. Потому что ты и есть животное, которое, видимо, позабыло свое место! Ты — просто тупая грязная полукровка! Плод игрищ техников Биотека! Я — да и не только я, все люди! — мы презираем таких, как вы, недолюдей, полуживотных! Вы просто пародия на настоящих людей!

Задохнувшаяся от избытка чувств Спуки не могла выговорить ни слова, тщетно борясь с дрожащими губами.

Софи яростно встряхнула неработающий микрофон.

— Долбаный высокомерный козел! Что же он так не разговаривал с ней, когда в постель хотел затащить? Животное? Что же тогда он не назовёт себя зоофилом?..

— Я не пародия!.. — наконец, смогла вымолвить Спуки. — Да чтоб вы знали, в меня внесены коррекции! Миллионы коррекций! Да, возможно, я лучше вас!

— Ты??? Да вы только посмотрите — эта грязная полукровка считает себя лучше людей! — словно работая на аудиторию, Свенсон обвёл перед собой рукой. — И в чём же ты лучше?..

— Я же сказала — миллионы коррекций! — упрямо повторила Спуки. — А к слову о «грязной»… Знайте, даже если я и буду грязной, я не буду вонять, как вы, люди. Я читала, что в людей специально, ещё с древности, заложена функция «вонючих ног», чтобы хищники носы воротили. Не знаю уж, насколько им это помогло, но на мой взгляд, это скорее мерзко. И я имею право так говорить, ведь у меня нет этих генов. Я не воняю, как вы! И дети мои не будут так вонять…

— Ты тупое животное! — загрохотал Свенсон, помогая себе жестами, и его усиленный динамиками голос больно резанул по ушам зрителей. — Какие дети?.. Никогда у тебя не будет детей! Ты что же, забыла, что у тебя вырезана матка? Вырезана! Хирургически! Скальпелем! Понимаешь? Ты — сраная тупиковая ветвь!

— Ненавижу! — Спуки шагнула в его сторону, и Свенсон снова вскинул пистолет.

Но выстрелить он не успел — внезапно ноги его подкосились, и он рухнул обратно на диван. В тот же момент Берта, сообразившая-таки, что надо предпринять хоть что-то, сдёрнула с плеча автомат. Мгновение — и она осела на пол, роняя оружие, а в кадре появилась копия Спуки, в шарфике, с парализатором в руке. Она метнулась к телу Берты, и, завладев её оружием, направила ствол на оператора.

Тем временем Спуки на сцене подошла к завалившемуся на диван Свенсону и забрала из его ослабшей руки пистолет. Увидев на контрольном экране, что картинка уплывает в сторону, она направила пистолет на оператора:

— Нет! Ну-ка, давай, транслируй, дружок! Не хитри!

Изображение вернулось к ней, отчего картинка стала несколько пугающей — казалось, что Спуки целится прямо в зрителей, а её сверкающие безумием глаза поверх прицельной рамки не оставляли сомнений, что она на грани, и любой шорох со стороны кончится трагически.

— Другого, наверно, ждали, да?.. — спросила она чуть подрагивающим голосом. — Праздника ждали? Вот что я вам скажу — ваш праздник ложь! Вся ваша жизнь — ложь! Для них вы просто скот! Вас разводят, как скот, продают, как скот, держат в скотских условиях… И лгут, лгут, лгут! Такой уж у них образ жизни… И, как вы, я слушала, слушала, слушала эту ложь! А они лгали мне, и даже не ради выгоды! Просто, чтобы поглумиться, унизить меня, выставить посмешищем…

Её голос казался удивительно притягательным — от крика она слегка охрипла, и теперь звучала чуть ниже, чем обычно, что странным образом расцветило её интонации. Вагнер поймал себя на том, что невольно вслушивается в её слова, и внутренне содрогнулся, осознавая, что всё это слушает не он один…

Свенсон зашевелился — импульс с большой дистанции смог вырубить его совсем ненадолго.

— …тупая тварь… — язык почти не слушался его, но, видимо, даже в этой ситуации Свенсон чувствовал своё классовое превосходство, и не видел опасности со стороны низшего существа.

— Лживая мразь! — взвизгнула Спуки, переводя прицел на его лоб.

В этот момент микрофон мигнул зелёным, и Софи заорала, что было сил:

— Спуки, нет!

Но было поздно — первый же выстрел расцветил светлый задник декорации красно-чёрными брызгами. А затем последовал и ещё один… И ещё, ещё, ещё!

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — вопила пришедшая в исступление Спуки.

Голову разнесло первыми же выстрелами, и очередные несколько зарядов прошли сквозь оставшуюся на её месте пустоту. Затем прицел повело в сторону, и очередные выстрелы выдрали из дивана клочки наполнителя — всё-таки рука полукровки была слаба для боевого оружия. Спуки подхватила пистолет второй рукой, и все последующие выстрелы пришлись довольно кучно, решетя Свенсону грудь.

Картинка снова поползла в сторону — технику поплохело от вида крови. Спуки вновь навела ствол (опустевший, отметил считавший выстрелы Вагнер) на камеру. Изображение вернулось на место, но качество его порядком снизилось, периодически, когда бившая оператора дрожь передавалась камере, картинка то подрагивала, то теряла фокусировку…

— Я не животное! — заявила Спуки. Подкреплённые взглядом