– И тебе доброе утро, алкашонок, – ласково промурлыкала я и шикнула от боли, пронзающей виски. Осторожно присела на край кровати, закинула ноги подруги на свои и облокотилась ладонями о матрас, прикрыв глаза.

– Саша, мне так стыдно…

– За что? – удивленно спросила я, но с места не дернулась.

– Тот молодой человек, с которым познакомилась вчера, он…

– Этот алкаш нам не подходит, – констатировала я.

– Он выпил меньше меня и еле доволок меня до дома. Господи, что скажет отец, когда узнает…

Я проигнорировала вторую часть душераздирающей речи и ответила только на первую.

– Тогда и расстраиваться нечего – недотягивает паренек до княжеского уровня, не нашего поля ягодка, Оленька. Найдем тебе молодца покрепче.

Оля застонала от бессилия и моего злобного смеха, за который я получила пяткой в бок.

Какое-то время мы вели разговоры ни о чем, пока в дверь вновь не постучались. Я проигнорировала вторжение, но небольшой белоснежный конверт, просунутый под деревянное ограждение, зажег азартный огонек. Я бесцеремонно скинула ноги Оли со своих колен, встала с кровати и схватила листок. Разорвав конверт, откинула его в сторону и бегло пробежалась глазами по написанному, надеясь, что это написал Азаров: как он мается без меня, скучает, жить не может, в петлю лезет – да только она не выдержит этого шкафа. Разочарование от того, что послание не от него, сменилось на удивление и заинтересованность, когда дошла до подписи в конце.

Александра, смею ли попросить Вас прогуляться до пруда сегодня вечером? Только Вы, я и костер у воды.

Илья.

От официального тона у меня едва не свело скулы. Однако тут же дала себе мысленную оплеуху: почему бы не провести вечер в компании молодого человека? Уж всяко лучше, чем сидеть в четырех стенах и заниматься самобичеванием о своей никчемной жизни, из которой даже лучший друг испарился, словно вода под солнцем.

Кого ты обманываешь, глупая овца.

Лучший, да только не друг.

Я услышала шуршание за дверью. Улыбнувшись, подбежала к столу, схватила перо, обмакнула в чернила и написала короткое слово.

Согласна.

Подсунула записку под дверь – ее выхватили тут же. Спустя секунду раздалось тихое победное «да!», и шаги стали удаляться. Оля привстала на локтях и недоуменно посмотрела на меня, ожидая объяснений. Полотенце съехало со лба, прикрывая часть лица, губы были недовольно поджаты.

– Сегодня вечером у меня свидание.

– С кем? – заинтересованно спросила княжна и откинула полотенце в сторону – оно с гулом ударилось об стену и медленно начало сползать, напоминая размазанный кисель.

– С конюхом. – Оля открыла рот, чтобы образумить, как это было всегда, но я ее опередила: – Прикроешь меня?

– Как? – Романова выпрямилась и положила руки на колени, что не предвещало ничего хорошего: она принимала такую позу перед очередным нравоучением.

– Скажи родителям, что останешься у нас. А моему отцу, что поедешь домой. Пока я буду с Ильей, прикинешься мной и полежишь часок-другой в комнате, книжечку почитаешь.

– А если кто зайдет?

– Скажу за ужином, что плохо себя чувствую, и уйду пораньше. Никто и не сунется.

– А я…

– А, да, точно. Я принесу тебе еду в комнату, договорились?

– Чувствую себя рабыней, – обиженно произнесла Оля, но, к моей радости, не отказала.

– Так что, по рукам?

Я протянула ладонь княжне, которую она пожала с секундной заминкой.

– Должна будешь.

– Уж поверь, долги отдавать умею, – с хищным оскалом сказала я и, не теряя драгоценного времени, начала подготовку к вечеру, до которого было не меньше двенадцати часов.

* * *

– Александра, вы…

– Можешь называть меня Сашей – вчера, кажется, мы перешли черту вежливости.

Я спустилась со ступенек и протянула руку, чтобы Илья ее поцеловал. Он жадно припал сухими губами к коже, не вызывая своим жестом никаких эмоций. Ничто не дрогнуло в душе. Я выпрямилась и попыталась выровнять дыхание – пришлось чуть ли не слезать по трубе, чтобы спуститься и встретиться с конюхом. Прислуга и домочадцы сновали туда-сюда, так что риск быть увиденной – огромен.

– Ты сегодня безумно красивая…

– Только сегодня? – Я недовольно выгнула бровь и попыталась вырвать ладонь из хватки Ильи, но он крепко вцепился в мои пальцы и так яростно замотал головой, что, казалось, она сейчас слетит с плеч.

– Всегда… ты всегда была красива, сколько я себя помню.

Улыбнувшись, я сменила гнев на милость:

– Ты обещал ужин у костра или меня подводит память?

Мы шли не более десяти минут, но мои эмоции успели смениться раз десять – от легкого возбуждения неизвестности до праведного гнева на Азарова, которого без малого хотелось четвертовать… или обнять? В любом случае раздражал тот факт, что этот никудышный советник императора даже на расстоянии сотни миль заполнял голову мыслями.

Илья, будто почувствовав смену моего настроения, коснулся ладони и сжал пальцы. Такой незамысловатый жест, но меня передернуло от отвращения, которое я попыталась скрыть за напускной улыбкой. Конюх принял ее за чистую монету, и уголки его губ дрогнули, а взгляд потеплел. В душе зашевелилось неприятное ощущение, что до добра это не доведет, но всяко лучше, чем сидеть одной и пенять на судьбу за то, что она так жестоко обошлась со мной. А с другой стороны, в чем же выражалась несправедливость, на которую я скидываю собственные неоправданные надежды? В том, что мать обращалась с прислугой лучше, чем с дочерью, или тот факт, что единственный человек, которому я могла довериться и с которым могла поделиться всем, что на душе, оставил записку на жалком клочке бумаги?

Ведешь себя как малолетняя истеричная барышня, Вильская, – одернула я саму себя и решила отключить мозг, который, судя по всему, растеряла, появляясь на свет.

– Мы пришли.

Я не заметила, как мы вышли на небольшую песчаную поляну около пруда. Здесь уже горел небольшой костер, огороженный битыми камнями, чтобы огонь в случае чего не смог перекинуться на траву. Плед был постелен на земле, где стояла чуть поодаль корзина с едой и бутылка вина – сквозь притемненное стекло виднелась забродившая пена винограда.

Илья довел меня до места, осторожно посадил, видимо, опасаясь, что могу помять платье, предложил вина, но я отказалась, сославшись на то, что не очень хорошо себя чувствую после вчерашнего. Он понимающе кивнул и отложил алкоголь в сторону, достал из корзины вяленое мясо, хлеб, булочки с маком и