— А я боялся, — сказал он, — что этот перелёт окажется невыносимо скучным. Но даже в такой глуши возможны сюрпризы, как выясняется. Итак, Вячеслав, давайте проясним ситуацию. Это — ваш человек?

Не отрывая от меня взгляда, он направил на Рэнди указательный палец.

— Формулировка слишком категорична, — сказал я. — Рэнди — мой приятель, так будет правильнее. А вы с какой целью интересуетесь?

— С сугубо практической. Ваш приятель имеет передо мной задолженность. О деталях можете расспросить его сами. Но, поскольку вы обозначили своё покровительство, ситуация несколько меняет оттенок. Не будем опошлять неожиданное знакомство мещанскими мелочами. К вашему приятелю у меня больше нет вопросов. Рассматривайте это как любезность с моей стороны, как жест доброй воли. Нам, как я понимаю, предстоит обучение в Академии Красок? Там и продолжим. Вполне возможно, вы мне ещё пригодитесь.

Я хмыкнул:

— Сильное заявление. Остался вопрос — пригодитесь ли вы мне? Чисто для протокола — никаких сделок я с вами не заключаю. Никаких обещаний вам не даю.

— Мне кажется, — чуть нахмурился Грегори, — вы несколько превратно интерпретируете расклад. Существуют объективные предпосылки, которые не позволят вам выбиться на первые роли, ни при каких условиях. Вам нужно трезво оценить свои шансы и выбрать сторону. Я даю вам подсказку.

— Благодарю, но я буду ориентироваться по ситуации.

Грегори сдвинул брови ещё сильнее, но не успел продолжить свой спич — отвлёкся, заметив новые лица в кают-компании.

Впрочем, все остальные отвлеклись тоже — такое зрелище пропустить было трудно.

Из коридора шагнула барышня с волнистыми медными волосами. Она была в облегающем тёмном платье оттенка бутылочного стекла. Подчёркивалась и тонкая талия, и полная грудь. Подол маняще обтягивал округлые бёдра, немного не доходя до колен. Из украшений была лишь тонкая витая цепочка на шее — золотая, по-моему.

Вместе с ней вошла дама более солидного возраста, но тоже шикарная, с отличной фигурой. Платье у неё было подлиннее и более закрытое, синее. Налицо было фамильное сходство — мать и дочь, вероятно.

Перстни имелись тоже. Мерцающие тёмно-красные камни, похожие на рубины, я видел даже издали.

Обе дамы прошли в середину зала — туда, где сидел блондин. Тот встал, приветствуя их. Поднялся и Грегори, бросив мне на прощанье:

— Договорим в Академии.

Когда вся эта компашка устроилась за своим столом, я буркнул:

— Не дирижабль, а какой-то проходной двор. Откуда здесь столько лордов? Мёдом, что ли, намазано?

— Но ведь учебный год начинается, — объяснил мне Рэнди, взглянув растерянно. — Все спешат вернуться в столицу с юга — сегодня последний рейс, на котором можно успеть. Кипарисовые острова — это же курорт, очень популярный…

— Действительно. Но от этих перстней у меня уже в глазах зарябило.

— Вячеслав, слушай… — замялся он. — Я должен извиниться, ведь я невольно втянул тебя в неприятности. Мне очень неловко… Теперь у тебя возникнут сложности в Академии с этим Грегори…

— Да наплюй, — отмахнулся я. — Сильно подозреваю, что с ним я перегрызся бы в любом случае. Вопрос времени. Ты мне лучше скажи — к тебе-то он чего привязался?

Рэнди вздохнул, оглянулся через плечо украдкой на стол, где сидели аристократы, и тихо проговорил:

— Я всё объясню, но давай попозже, в каюте…

Пожав плечами, я взялся за подостывший бифштекс. Было вкусно, да. Отвлекали разве что мысли насчёт того, сколько пирожков, например, я мог бы купить на эту же сумму в рублёвом эквиваленте, у какой-нибудь бабушки на базаре.

Расправившись наконец с бифштексом, я поднял голову — и встретился взглядом с девушкой, у которой был тёмно-красный перстень. Она даже не подумала отвернуться — продолжала смотреть мне прямо в глаза. Лицо у неё при этом было совершенно бесстрастное. Секунд десять мы играли в гляделки, пока её не отвлёк блондин, спросивший о чём-то.

Когда мы вернулись с Рэнди в каюту, он рассказал:

— Этот Грегори был на острове больше месяца, с середины августа. Я с ним не пересекался первое время, у него там развлечений хватало — пляж, вино вечерами, барышни… Но в последние дни ему, видно, всё уже надоело, и он не знал, чем себя занять. Однажды увидел меня с учебником, стал цепляться, выспрашивать — кто я такой и прочее. А потом мы столкнулись с ним на аэровокзале, и он опять прицепился, с какой-то совсем уже нелепой придиркой — якобы я толкнул его, чемодан поцарапал… В общем, он мне сказал, что я ему теперь должен, но он позволит мне откупиться деньгами…

— Щедро, — сказал я.

— Он заявил, что деньги я должен занести ему до полудня. Я не занёс, естественно. А теперь он проценты выдумал, вроде как за просрочку. Ну, ты сам слышал…

— Гм. Он тебя на счётчик поставил, что ли? Интересные нравы у столичных аристократов. Это у них обычная практика, ты не в курсе?

Рэнди долго молчал, но всё-таки ответил:

— Точно не знаю, я ведь не из столицы. Слухи-то ходят разные… Не все лорды богаты, сам понимаешь, а некоторые могут, например, проиграться в карты… И иногда якобы бывает, что они предлагают богатым сверстникам, у которых нет титула, покровительство. Ну, за некую плату…

— Крышуют, ясно.

— Странное слово, не слышал раньше. Понятно, что не все лорды так поступают, но…

Вновь повисла пауза, я обдумывал информацию. Вспомнился рассказ деда насчёт того, что в кампусе происходит всякое нехорошее. Рассказ этот с каждым днём выглядел реалистичнее — а ведь я даже не успел ещё поступить в эту Академию…

Заметив, что Рэнди мнётся, я подбодрил:

— Спросить что-то хочешь? Не стесняйся, давай.

— Вячеслав, заранее прошу извинить, если мои слова покажутся бестактностью…

— Не покажутся. Слушаю.

— Ну, иногда ты демонстрируешь неосведомлённость в вопросах, которые представляются мне достаточно очевидными…

— Это да. Ну, что с меня взять? Вырос в глухомани, столичных жителей почти не встречал — они мимо нас летят на курорты, глядя в окошко. Вот так и жил, груши околачивал, пока дар не открылся. Дедуля сделал наследником и отправил учиться, дальше ты знаешь. А ты, собственно, к чему вообще речь завёл?

— Есть один нюанс, — сказал Рэнди. — Ты на него, по-моему, не обратил внимания. Лорды вовлекают в свою орбиту перспективных людей — одарённых простолюдинов, если таковые вдруг появляются,