Пускаю напарницу вперёд, затем первых китайцев через дыру и слышу, как втыкаются рядом стрелы. И по земле, и в воду бултыхаются.

Последние трое ещё не вылезли через заборную щель, четверо стражников уже подскакивают. Вот чёрт! Выращиваю корни на пути в виде ежей, куда они и влетают, не ожидая такого.

— Вон они! — Кричат со стены. И в меня летит сразу пять стрел, которые в последний момент уклоняю магией. Одна случайно втыкается в ляжку замыкающего китайца.

Щуплый воин сдержанно мычит, выпинываю его наружу, где помогают уже свои и вываливаюсь сам, спешно запаивая забор. Движемся вдоль берега за кустами. Вижу на позиции Руяну. А дальше, как из города мчит целый отряд конницы, который тут же и запрокидывается по милости жрицы.

Гайя свистит птицей, подавая ей знак. Ру спешит к лодке. Мы пробираемся следом. Увидев толпу, лодочник в шоке.

— Не, не! Я на такое не соглашался, — возмущается. Пока Гайя ему нож не демонстрирует, чтоб заткнулся.

— Теперь ты соучастник, — говорю ему, помогая китайцам перелезть в лодку. Эти лёгкие, что пушинки, поэтому перекидываю их, как детишек, рассаживая по местам.

— Ещё всадники, — докладывает Руяна, тяжело дыша. — Среди них есть маг.

Отчаливаем слишком грузно и медленно. Стража бежит по берегу с обеих сторон! Быстро же они среагировали.

Понимая, что пахнет жаренным, китайцы налегают на вёсла, но это не помогает. Если нас вычислят, закидают стрелами и снарядами. Действую радикально! Вытягиваю корень в воду и разу ращу лопасти, разгоняю их вращение. Только так удаётся быстро отойти от берега. Но всё же стража успевает нас заметить, когда мы метрах в сорока.

— Вон они! — Кричат.

По лодке летят горящие стрелы. Так как я на корме, мне проще отбиваться, поэтому отклоняю их магией, пуская в воду. Уносимся! К берегу вываливается всё больше ратников. Новые конники скачут, вижу, как сверкает зелёными искрами посох. Млять, только ветровика нам не хватало.

Но дистанция стремительно увеличивается. Нас теряют из виду во тьме. Видно, что стрелы летят уже не прицельно, особенно, когда я начинаю вилять, уходя на лодке зигзагом.

Думал, что всё, оторвались. А хрен там плавал. За нами на лодках пошли! Вот же настырные.

— Мне конец, мне конец, — стонет лодочник. — Мою лодку уже узнали, завтра придут в мой дом.

— Купишь новую, эту затопим, — предлагаю ему, подавая ещё три золотые монеты.

Только тогда и затыкается. Вспоминаю о раненном воине, когда видим противоположный берег. С помощью тонких корней вынимаю стрелу с наименьшими повреждениями, латаю амулетом, тратя тринадцать единиц резерва. Воин кивает с благодарностью.

— Сможешь идти? — Интересуюсь заботливо.

Снова кивает.

Выталкиваемся на берег почти всей лодкой на скорости.

— За мной, — говорит Руяна, цепляя первых китайцев.

— Ты обещал, что затопим лодку, — воет лодочник. — Что теперь будет⁈ Они вон уже!

— Уймись, — фырчу на него и разваливаю лодку в труху.

Мужик шарахается от меня, как от огня и убегает по берегу дальше, не оборачиваясь. А мы несёмся к подготовленной точке, где нас смирно ждёт девять лошадей. Под которыми два мужика валяются затоптанные. Да что ж такое!

— Это воры, — комментирует Руяна спокойно. — Лошади лишь защищались.

Потрогал пульс, оба живые, просто в отключке.

В затылок поддавливает от ощущения погони. Потому что с берега слышно, как вываливаются ратники и уже рыщут.

Помогаем некоторым взобраться в сёдла, и уносимся уже по мрачной и пустынной улице. Мимо изб и изредка попадающихся двухэтажных особняков. Примерно через полчаса пересекаем черту города, покидая Саратов, и выходим в поле. Обходя главную магистраль, несёмся по пересечётке до первой рощи, которую огибаем и движемся уже спокойно. Отклоняясь на юго–восток, к рассвету выходим на большую дорогу. По ней скачем ещё какое–то время до развилки, сворачиваем с главной дороги в низину, где селений не видно поблизости, а затем углубляемся в лес. Чтобы зализать раны и передохнуть. Ибо выясняется в пути, что ещё трое ранено, кто ногу подвернул, кого стрелой задело, кого избили накануне, руку сломав.

Костёр развели, китайцы, что птенчики к нему прибились, половина дрожит. Лица удручённые. На нас посматривают.

— У господина будут неприятности из–за нас, — выдаёт Дуий. — Мы тебя подвели.

— Всего один труп, не страшно, — отвечаю спокойно и наблюдаю, как Гайя свежует кабанчика.

— Теперь мы обязаны тебе жизнью, господин, — слышу от подстреленного воина.

Второй кивает, остальные в рот смотрят.

Как найду Меч, сам вам должен останусь, так и подмывало сказать, но промолчал. Если дело выгорит, удастся спасти много жизней. И тогда эти жертвы не будут напрасными. Жаль, конечно, что без шума и трупов не обошлось. Всеволод легко догадается, что это был я. Вот только пусть докажет.

Первые несколько дней не оставляло чувство, что за нами идут попятам. Но затем даже расслабились. Налегке быстро добрались до Прикаспийской низменности, где растительность скудна, а поселений уже до горизонта не видно. Зато далеко видно торговые караваны, идущие в обе стороны.

Оправившись от плена, китайцы вновь взялись за своё. Когда увидели караван с земляками, идущий в Китай, рванули здороваться и весело болтать.

— Господин, смилуйся, — взвыл Дуий, когда я скомандовал скакать дальше. — Давай пройдём степи вместе. Увидев столько людей, тюрки не осмелятся напасть.

— Всадниками мы от них и так удерём, — парирую. — Да и что с нас взять?

— Мы да, но добрые купцы не смогут, — залебезил старик, кивая на замызганных китайцев в обмотках.

Похвально конечно, что он своих не бросает, но я–то тут причём⁈

— Вам палец в рот не клади, — отчитываю. — Сразу руку отхватываете. С караваном из двенадцати телег сколько мы будем тащиться? Вон там две клячи уже хромают вовсю.

— Четыре, — подсказала Руяна.

— Всего на два дня дольше, господин, всего на два дня, — стал кланяться прямо с седла.

— Я тебе тут не наёмный охранник, я вообще–то князь, если ты не забыл, — ворчу.

— Прости, господин. Смилуйся, господин.

Как дети малые.

По большому счёту можем их уже оставить тут, и со спокойной душой двинуться втроём. Просто дикарями на чужой земле не хочется. С этими хоть уверенно до великана в