Вообще-то тварь могла ни в кого не вселиться, но тогда бы ей понадобилась лужа воды для выхода в Навь. Иначе она уже валялась бы дохлой, пораженная мыслями стольких людей, и Жур увидел бы ее. Мысленный взор не делал разницы между Явью и Навью – видел и то и другое. Вот только заметить тварь, когда она скрылась под черепом, Жур не мог, ее защита в этом случае была полной.
Для пущей уверенности нужно было посмотреть, как будет действовать девка. Чаще всего тварь нуждается в некотором времени, чтобы овладеть не только движениями, но и памятью жертвы. В первые мгновения после вселения она действует совершенно не так, как присуще человеку в той или иной обстановке. Ее действия становятся действиями опытного воина – точными и скорыми. При некоторой сноровке по такому несоответствию можно отличить тварь от нормального человека. Жур был уверен, что сможет.
Он выбросил вперед мысленный взор и заметил, что девушка уже не лежит безвольно под извивающимся на ней телом, а медленно и осторожно тянется к кремневому ножу, висящему на поясе у охотника. И в тот момент, когда дикарь наконец распустил на ней пояс, острый кремень ударил его в бок, под ребра.
– А!!! – громко вскрикнул охотник и отскочил в сторону, схватившись за торчащую в боку рукоять.
Мара тут же откатилась в сторону, уходя от удара, схватила меч, выдернула из ножен и, вскочив на ноги, дважды полоснула насильника, крестом рассекая грудь. Ее портки с распущенным поясом остались лежать в пыли, языки костра высветили стройные девичьи ноги – бесстыдно нагие. Но она словно не заметила этого, опуская окровавленный меч.
В отсветах пламени заструился пар из глубоких надрезов, лесной человек захрипел, пошатнулся и рухнул прямо к ногам Мары. По желобу меча сползла крупная капля крови и упала, скатавшись в пыли.
– Стойте! – выкрикнул Жур изо всех сил, заметив, что витязи приблизились к пещере на опасное расстояние. – Она уже не та, за кого вы ее принимаете!
Ратибор с Волком обернулись на крик, стоя уже у самого входа в пещеру. Девушка стояла от них не дальше чем в пяти шагах, меч ее был опущен, но лезвие угрожающе поблескивало в полутьме.
Луна коснулась краем верхушек деревьев, восток сделался ярче, споря с ее угасающим светом.
Заметив, что лесные люди лежат неподвижно, Ратибор успокоился.
– С тобой все хорошо? – спросил он у Мары. Девушка не ответила.
Тогда он осторожно повернул лицо к подошедшему Журу.
– Что ты тут про нее говорил?
– Она уже не человек, – сухо ответил слепой. – У нее под черепом тварь логова Тьмы, вылезшая из медведя. Больше ей не в кого было вселиться. Вспомните, с кем вы бились на болоте. Это почти то же самое.
Ратибор нахмурился, заметив, как Волк выставил вперед острие меча.
– Так это ты нам помог справиться с лосем? Жур скупо кивнул.
– Благодарень… – бесцветно произнес стрелок, стараясь никого не выпускать из виду.
Мара стояла молча, как вырубленная из дерева, по ее бледному лицу только теперь начал разливаться румянец. Казалось, она вся внутри себя, ничего не замечая снаружи.
– А может, чудище у тебя в башке? – вкрадчиво поинтересовался Ратибор у волхва, чуть приподняв брови. – Как ты видишь без глаз?
– Я объяснял.
– А… Понятно. – Стрелок осторожно шагнул в сторону, оказавшись между друзьями и Марой. – А Микулка где?
На лбу Жура обозначились беспокойные складки.
– Тварь не вселяется в кого попало… – попытался объяснить он.
– Я послушаю об этом как-нибудь в другой раз, – хищно сощурился Ратибор и сделал еще шаг в сторону, полностью закрыв собой девушку.
– Сейчас она придет в себя и ударит тебя в спину, – спокойно сообщил Жур.
– В грядущее зришь? – усмехнулся стрелок и поднял меч.
– Просто знаю. Насмотрелся уже.
– Насмотрелся… Ну хорошо. – Ратибор принял привычную боевую стойку и окончательно успокоился. – Теперь послушайте оба. Любому, кто двинется в сторону девки, придется убить сначала меня. Предупреждаю заранее – это трудно. Многие пробовали, но не вышло ни у кого.
– Ты с ума сошел… – Жур покачал головой. – Неужели ты сам не видишь, что девка ведет себя вовсе не так, как раньше? Она собственными руками убила охотника, когда он ее совсем поборол. Разве обычной девке такое по силам? А портки? Какая же девка будет стоять с голыми ногами?
– Все? – В прищуре Ратибора появилась обычная боевая веселость.
С таким огоньком в глазах он всегда готовился к смерти. Отец научил его смеяться Моране в лицо, когда она подходит слишком уж близко. Ратибор прекрасно понимал, что Жур может убить его с расстояния в сотню шагов даже не шевельнув пальцем, а тут он стоял совсем близко…
– Если она ударит с такого расстояния… – грустно вздохнул волхв. – Я не успею тебя защитить.
– Да я уж как-нибудь сам, – усмехнулся стрелок. – Можете ехать без меня, я с ней останусь.
– Ее надо убить, – сказал Жур. – Это долг витязя Стражи. Любая тварь за время жизни в Яви убивает несколько десятков людей. Ты не успел уничтожить ее, пока она была в медведе. И она убила девку.
– Она живая, – упрямо покачал головой Ратибор.
– Нет. Это лишь тело, а разум принадлежит чудовищу Тьмы. Ее нынешняя задача – убить всех витязей Стражи. Ты хочешь ей помочь?
– Я не дам ее убить, – спокойно ответил стрелок.
– Она была тебе дорога? Но представь, что есть кто-то, кому дорог кто-то другой, кого убьет эта тварь. Ты хочешь, чтоб эта цепочка тянулась дальше?
– Вы ее не коснетесь. Езжайте прочь! Жур, мне бы на твоем месте было совестно бояться девки.
– Ратиборушко, – взмолился певец. – Ты бы послушал Жура…
Мара все быстрее приходила в себя. Румянец вернулся на кожу лица, в заплаканных глазах появился огонек разума. Рука с мечом перестала дрожать, и клинок качнулся, отражая пламя костра.
– Я все сказал. – Для наглядности Ратибор провел в пыли черту острием меча. – Пока я жив, за эту линию не зайдет никто.
Несмотря на предупреждение, Волк рванулся вперед, намереваясь сбить стрелка с ног. Его быстроты могло бы хватить – с мечом Ратибор обращался намного хуже, чем с луком. Но Жур резко выкрикнул:
– Стой!
И Волк замер, шага не допрыгнув до проведенной черты.
– Вам нельзя биться друг против друга! – пояснил Жур. – Если колдовские мечи коснутся друг друга, боги уносят их владельцев на другой поверх Яви. Это свойство мечи получают от Камня, чтобы поединки между витязями Стражи были невозможны. Скрестившие мечи пропадают из этого мира навсегда, унося с собой заразу раздора.
– Ах вот оно как! – рассмеялся стрелок.
И прежде чем Жур успел остановить время, Ра-тибор весело ударил своим мечом в опущенный меч Мары.
Через триста шагов Микулка и впрямь напоролся на останки деревенского дурачка. Кровавый обрубок руки, брюхо, выеденное до хребта, и вывернутые кишки выглядели ужасно. Неровный свет факела только усиливал впечатление длинными мечущимися тенями. Микулка видел много павших в бою, порубленных и заколотых, но почему-то именно разодранный Чубик показался ему самым страшным трупом, увиденным за всю жизнь. Кожа на его лице полопалась, как от мороза.
Прикасаться к трупу не было ни малейшего желания. Микулка явственно представил, как тянется рукой к окровавленному мертвецу и тот его хватает за шиворот уцелевшей рукой. Дрожь пробежала по телу. А вдруг он и правда уже в упыря превратился? И словно в ответ на эти мысли крикнула то ли ночная птица, то ли лесная нежить.
Микулка вздрогнул и вытер рукавом пот со лба.
А ведь придется притронуться – тварь наверняка носила Камень на теле, скорее всего за пазухой. Больше негде.
В лесу снова заухало. Парнишка оглянулся и выхватил меч. Так и есть. Страх опять смотрел на него из темноты, затаившейся между деревьями, и подкрадывался, шевеля темными щупальцами траву.
Паренек понимал, что это только видение, что нельзя обычным взором разглядеть собственную трусость, но слишком уж явственно все
