В одном из нападавших я с удивлением узнал Клыка — того самого зверолюда, что по неосторожности столкнул меня в канализацию. Но сейчас в его движениях не было и следа былой неуклюжести. Он двигался как хищник — быстро, бесшумно, смертоносно.

Через мгновение всё было кончено. Лидер с арбалетом, так и не успевший спустить тетиву, лежал на земле с перерезанным горлом.

«Они не так просты, как кажутся, — пронеслась в моей голове холодная мысль. — Эта слаженность… они точно постоянно тренируются. Готовятся. Это воодушевляет». Я понимал, что сделал правильный выбор, придя именно сюда.

Убедившись, что угроза миновала, я вышел из тени. Минотавр медленно поднимался на ноги, отряхивая с колен пыль. Я подошёл, и показал ему свою костяную руку, он даже узнал меня, после чего кивнул, и без слов пропустил меня внутрь.

— Долго же вас ждать пришлось, — пророкотал он себе под нос, когда я проходил мимо. — Ещё немного, и я бы сам разорвал этих ублюдков на кусочки.

И почему-то, слыша его тон, я не сомневался, что он говорил это не в переносном смысле.

Внутри таверны меня уже ждала Фенрис.

— Что? Это ты, костяной⁈ Нет, хорошо, что ты здесь! — её мысленный голос был полон тревоги. — Снаружи сейчас настоящий ад. Гольдштейн словно с цепи сорвался.

Она провела меня через уже знакомую дверь в их штаб. Здесь, в отличие от прошлого раза, царила напряжённая суета. Подпольщики, склонившись над картами, взбудоражено переговаривались, собирая по крупицам слухи о союзе Гольдштейна и мэра.

Скрежет, увидев меня, сделал необычный приветственный жест сразу десятью своими лапками.

— Тоннели прочёсывают, — сказал он, словно уже догадался о моей цели визита. — Оставайся здесь, пока всё не уляжется. Ты в безопасности.

Я кивнул. Мне действительно было что с ними обсудить. Но атмосфера в подвале уже была наэлектризована.

— Говорят, Гольдштейн теперь официально под крылом мэра! — прорычал один из них, ударив кулаком по столу так, что карты местности подпрыгнули. — Заключили с ним какой-то контракт. Теперь его головорезы — почти что городская стража!

— Контракт? Чушь! — возразила горгона-механик, не отрываясь от полировки какой-то сложной линзы. — Это просто слухи, которые распускает сам орк, чтобы все его боялись ещё больше. Мэр Готорн никогда не пойдёт на открытый союз с таким, как он. Это удар по репутации. Разве тебе самому не очевидно?

— Стойте, но я действительно видела их вместе, — тихо, но твёрдо произнесла другая подпольщица, женщина с кошачьими чертами лица. — Вчера, у Мэрии. Не просто разговаривали. Гольдштейн выглядел так, будто отдавал приказы его клеркам, даже позволял себе их оскорблять, а стражники-конструкты стояли рядом и не вмешивались. Это не похоже на простые слухи.

— Вот! Я же говорил! — снова вскипел мужик. — Значит, теперь нам придётся иметь дело не только с его бандой, но и с официальной властью! Наш план по перехвату каравана становится вдвое опаснее!

Я наблюдал за их «советом». Это было далеко не всё обсуждение. Они выдвигали новые теории и опровережния. Общее мнение за несколько минут успело измениться целых пять раз с одного на диаметрально противоположное. (Я действительно это посчитал)

В конце-концов стало понятно, у них нет шпионов во дворце, нет прямого доступа к информации. Но они работают с тем, что есть — слухами, догадками, обрывками сведений. И делают они это методично. Анализируют, спорят, отсеивают ложь. Они учатся быть настоящим сопротивлением и возможно однажды эта организация действительно способна однажды вырасти во что-то серьёзное.

Даже сейчас, их поддерживали самые разные слои городского общества. Или по крайней мере позволяли себе делиться информацией и молчать в тряпочку о похождениях Подполья.

В разгар обсуждения в комнату, тяжело дыша, ввалился дозорный-медведь.

— Скрежет! Проблемы в восточном тоннеле! Стража нашла каким-то образом наш спрятанный… — он замолк в тот же момент, как взглянул на меня.

Скрежет, не издав ни звука, поднялся. Его огромное, сегментированное тело сороконожки бесшумно двинулось к выходу.

— Я разберусь, — его мысленный голос был спокоен и твёрд.

Он ушёл, оставив меня с остальными, и я снова погрузился в анализ, впитывая каждую деталь их работы, каждый обрывок информации о городе, которая могла приблизить меня к моей собственной цели.

Когда Скрежет, эта живая хитиновая крепость ушёл, настроение в штабе изменилось. Теперь все взгляды, до этого полные тревоги, почему-то были устремлены на меня. В них смешались любопытство, настороженность и толика того первобытного страха, который нежить всегда внушает живым.

— Ну, раз уж у нас перерыв, — нарушил тишину Клык. Он с грохотом опустил на стол свой огромный топор, и в его жёлтых глазах уже не было враждебности, лишь неподдельный интерес. — Рассказывай, костяной. Где тебя носило? Фенрис сказала, ты только что с задания. Что за задание?

Все в комнате замолчали, превратившись в слух. Я остался сидеть за столом, неподвижный, как изваяние. Говорить я не мог, но у меня был мой ретранслятор. Я повернул свой череп к Фенрис.

«Передай им», — моя мысль была короткой.

Я не стал вдаваться в детали. Честно говоря… мне просто было лень. Я не видел в этом пользы, поэтому просто сформировал в сознании несколько ключевых, безэмоциональных образов, из которых, как я надеялся, рыжая волчица Фенрис сама сформулирует ответ.

Образ 1: Каменистое плато под тусклыми кристаллами. Гора Воющих Ветров.

Образ 2: Стая огромных, покрытых шерстью гуманоидов с горящими фиолетовым светом глазами. Оборотни-псионики.

Образ 3: Короткая, яростная вспышка ледяного взрыва, обращающая всё в ледяные статуи.

Образ 4: Клетка с измождёнными женщинами и детьми.

Фенрис, получив эти образы, на мгновение замерла, её пушистые уши дёрнулись. Затем она медленно обвела взглядом собравшихся.

— Он… он был на горе Воющих Ветров, — её голос был тихим, но в наступившей тишине он прозвучал как удар гонга. — Он говорит, что в одиночку уничтожил всю стаю оборотней-псиоников. И спас пленников, которых они собирались съесть.

В подвале воцарилось гробовое молчание. Я видел, как на их лицах недоверие сменяется шоком, а затем — чем-то похожим на благоговейный трепет.

— Всю стаю⁈ — не выдержал Клык, вскакивая на ноги. Его голос сорвался от изумления. — Да мы боялись даже к подножию этой горы подходить! Их вожак держал в страхе все окрестные земли! А ты… ты просто пришёл и…

Он не закончил, лишь беспомощно махнул лапой, а затем сел обратно и стал нервно покусывать кончик своего хвоста.

Мой рассказ, сухой и лишённый всяких прикрас, произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Они засыпали меня вопросами, на которые теперь пришлось отвечать. У Фенрис даже захрепел голос, рассказывать всё что произошло