Как я противостоял их псионическим атакам? Как смог подобраться так близко? Сколько их было?

Я отвечал так же — короткими, ёмкими образами. Я не хвастался. Я просто констатировал факты. Но в их глазах я видел, как рождается легенда. Моя победа, для меня бывшая лишь очередным шагом в решении тактической задачи, для них стала символом надежды, доказательством того, что даже самые страшные монстры этого мира уязвимы.

И это действительно так. Ко всем есть свой подход, свои слабости. По крайней мере так казалось мне и до сих пор я со всем успешно справлялся, хотя не было ни единого раза, когда мой противник был бы слабее. (Если не считать объевшегося актунскими грибами огромного слайма и гопников…)

Воодушевлённые, в какой-то момент они начали делиться своими историями. Горгона-механик с гордостью рассказала, как ей удалось саботировать поставку оружия для стражи, подменив несколько деталей в их механизмах, когда она ещё работала на его производстве. Клык хвастался, как они с отрядом ограбили небольшой склад Гольдштейна, унеся несколько ящиков с провизией. Их рассказы были полны отваги и риска, но после моей истории они звучали… блекло. Как детские игры в песочнице на фоне настоящей войны.

И это было вовсе не моё сравнение.

«Неужто они увидели во мне некоего героя? — пронеслась в моей голове холодная мысль. — Впрочем, неважно. Главное, это… полезно. Авторитет — это ресурс. Власть. Ещё один инструмент в моей войне. Пока они верят в мою силу, они будут следовать за мной. Или, по крайней мере, не будут мешать».

Когда волна восторгов немного улеглась, я отгородился от общего шума и установил с Фенрис «приватный» ментальный канал.

«Твоя способность, — начал я, формируя мысль с предельной чёткостью. — Она отличается от того, что делают оборотни. Их сила — это необработанный, хаотичный сигнал, как природный шум, который просто давит массой. А то, что делаешь ты — это чётко сформированный пакет данных, как команда в Сети. Я чувствую разницу».

Я почувствовал её мысленный толчок — чистое, неподдельное удивление.

— Ты… ты прав, — её ответ был полон изумления. — Именно так это и работает. То есть, буквально то, как ты это ощущал… Образы из твоей головы. Но как ты догадался? Для всех это просто… магия.

«Я хочу научиться этому, — продолжил я, игнорируя её вопрос. — Не грубой силе, а твоему методу. Читать врагов, вести тайное общение, скрывать свои собственные мысли. Этот опыт с оборотнями показал мне, насколько я могу быть уязвим. Всего один факт и все мои привычные способы достигать чего я хочу рушатся».

Наступила пауза. Я чувствовал её колебания.

— Это… почти невозможно, — наконец ответила она. — Это врождённый дар моей расы. Мы оттачиваем его с детства, учимся фильтровать шум, фокусировать намерение. Это не то, чему можно научить, как заклинанию из книги.

«Любой дар — это лишь предрасположенность к определённому типу обработки информации, — парировал я, выстраивая свою теорию на основе опыта взлома Сети. — Твой мозг просто имеет встроенный „декодер“ для ментальных сигналов. Но если понять принцип его работы, можно создать программный аналог. Я уже делал нечто подобное, когда учился управлять Сетью. Я не понимал её язык, но я анализировал команды, находил закономерности и создавал свои собственные „скрипты“. Здесь может подойти тот же принцип, а если нет, то я хочу, чтобы ты помогла найти мне другой способ».

Её скепсис таял, сменяясь живым, почти научным интересом. Перед глазами даже на мгновение возник образ Костяного Алхимика в его мрачном балахоне… Но с волчьими ушками и пушистым рыжим хвостом, который активно вилял из стороны в сторону… Из-за чего мои косточки невольно пробрала странная дрожь.

Мало того, что Хозяин в моих мыслях оказался женщиной под этим плащом, так он ещё и… Нет, этой бредовой фантазии уже было достаточно, чтобы у меня едва не отвисла челюсть.

«Ты… ты действительно мыслишь, скорее как машина, а не человек, — в её мысленном голосе не было оскорбления, лишь констатация факта. — Возможно… возможно, с твоим аналитическим разумом у тебя и получится. Если ты сможешь научиться не просто думать, а *направлять* свою мысль, превращать её из потока в вектор… Тогда, может быть, ты сможешь не только защищаться, но и говорить без меня».

Ого⁈ Она уже даже придумала за меня способ, как именно я мог бы применять её навыки! Хотя этого никто не просил. Ну точно вместо сна ночами занимается чертежами и созданием реагентов, прямо как хозяин.

Но это было именно то, что я хотел услышать. У меня есть шанс, а, значит, новый путь развития открылся передо мной. И он был не менее важен, чем физическая эволюция. В будущем мне ведь понадобится общаться со многими людьми? И вряд ли бы Фенрис понравилась идея стать моим ручным, бесплатным и одновременно с тем круглосуточным переводчиком.

Когда волна восторгов и расспросов немного улеглась, в подвале снова воцарилась деловая тишина. Разговор, словно сам собой, вернулся ко мне. Теперь, когда они немного узнали о моих возможностях, их, похоже, интересовали мои цели.

— Ты силён, костяной, — пробасил Клык, задумчиво поглаживая лезвие своего топора. — Но зачем тебе всё это? Чего ты хочешь?

Я повернулся к Фенрис. Мой ответ был не словами, а серией холодных, чётких образов, которые я спроецировал в её сознание.

Образ 1: Я, стоящий в одиночестве, без нитей Сети, тянущихся к моему черепу.

Образ 2: Бесконечные битвы, сменяющиеся картиной тишины и покоя.

Образ 3: Моя собственная фигура, не подчиняющаяся никому.

Фенрис на мгновение замерла, а затем перевела мой безмолвный монолог.

— Он хочет быть свободным, — её голос был тихим, но каждый в комнате услышал его. — Чтобы никто не мог им управлять. Чтобы ему не приходилось каждый день бороться за право на существование. Он ищет… покоя.

Эти слова, простые и лишённые всякого пафоса, неожиданно нашли отклик в сердцах этих закалённых бойцов. Они переглянулись, и в их глазах я увидел нечто большее, чем просто понимание. Я увидел общность.

— Свобода… — пробормотал минотавр, до этого молча точивший очередную секиру. — Я просто хочу, чтобы моя дочь могла спокойно ходить по улицам, не боясь, что её схватят голодные бандиты или головорезы Гольдштейна.

— А я хочу справедливости, — добавила горгона-механик, откладывая свои инструменты. — Чтобы такие, как мэр, не могли безнаказанно заключать сделки с чудовищами, обрекая на страдания целый город.

Они начали говорить. Один за другим. Их мечты были простыми, земными, продиктованными не жаждой власти, а желанием защитить то, что им дорого. Семья, дом, мир. И я,